Умер Ник Боллетьери – он вырастил Шарапову и Курникову, женился семь раз и дожил до 91
В понедельник во Флориде умер 91-летний Ник Боллетьери – легендарный и противоречивый тренер, который сыграл одну из главных ролей в формировании облика современного тенниса. Достаточно посмотреть на список игроков, с которыми он работал:
• Мария Шарапова;
• Анна Курникова;
• сестры Уильямс;
• Борис Беккер;
• Моника Селеш;
• Андре Агасси;
• Мартина Хингис;
• Джим Курье;
• Елена Янкович и еще десятки топ-профессионалов.
Но, возможно, самый важный вклад Боллетьери в историю тенниса – это реализация концепции теннисной академии или теннисной фабрики, через которую проходят тысячи молодых талантов.
Боллетьери пришел в теннис случайно и тренировал, почти ничего о нем не зная
Боллетьери родился в Нью-Йорке в 1931 году в не самой богатой итальянской семье. В детстве теннисом он никогда не занимался, а в юношестве мечтал о карьере военного – пытался стать пилотом в ВВС США, но не прошел отбор (по некоторым данным, из-за легкой формы дислексии и неспособности воспринимать печатный текст). В итоге он стал военным парашютистом и даже немного послужил во время Корейской войны – правда, в боевых действиях не участвовал.
Но армия оказала на него очень большое влияние: «Мне очень нравилось в отряде парашютистов. Они были такими дисциплинированными. И мы все были добровольцами. Когда у тебя есть группа добровольцев, которая соблюдает дисциплину, появляется возможность добиться больших успехов. Именно там я понял: чтобы стать лучшим, нужно находиться среди лучших, и все должны брать на себя часть нагрузки».
Из армии Боллетьери уволили в 1957-м, он поступил в университет в Майами и учился на юриста. Уже тогда он начал работать теннисным тренером, хотя никогда теннисом плотно не занимался – по легенде, в колледже он вошел в теннисную команду просто потому, что там не хватало шестого человека. Серьезным игроком он никогда не был, но ему это и не понадобилось – меньше чем через год он бросил учебу и полностью погрузился в спорт.
Первые занятия Боллетьери проводил на общественных кортах, где вместо сеток натягивали проволоку. Занятия стоили $1,5 в час, и Ник постоянно бегал к более опытным коллегам с вопросами, как учить людей тому, что они от него требовали. Практика оказалась успешной – одним из первых учеников Боллетьери был Брайан Готфрид, в итоге ставший третьей ракеткой мира.
То, чего Боллетьери не хватало в теннисных знаниях, он компенсировал умением продвигать себя. Например, есть легенда, что он пригласил мэра на мастер-класс, принес с собой лопату и на глазах у журналистов сказал, что мэр заложит четыре новых корта. Поскольку в тот год были выборы, мэр начал копать.
Пользуясь подобными приемами, Ник выстроил мощную карьеру. Какое-то время он был личным тренером Рокфеллеров, а потом 17 лет работал теннисным директором на их курортах. И в целом он постоянно разживался связями и знакомствами, которые и привели к главному проекту в его жизни – теннисной академии во Флориде.
Академия Боллетьери быстро стала конвейером, где всех учили одному и внедрили в теннис крики
В 70-х Боллетьери работал в теннисных лагерях и предпринимал попытки организовывать что-то сам. Первые несколько проектов оказались неудачными, и на одном он даже потерял около 100 тысяч долларов – потому что подошел к нему слишком масштабно и хотел сразу слишком много.
Поэтому академия рождалась скромно: «Я сказал нескольким семьям, что открываю школу в Сарасоте и предлагаю проживание и теннис. Набрал 20 детей. Единственной проблемой было то, что у меня не было мест для проживания».
В итоге первый набор школы Боллетьери жил у него дома. Со временем он нашел землю в городке Брэйдентон (на которой раньше располагалась ферма, выращивавшая помидоры) и построил полноценную академию. С этим ему, кстати, помогло то, что в первом наборе училась девочка из богатой семьи, отец которой стал одним из первых инвесторов в проекты Боллетьери.
В целом Ник попал в очень удачный момент. Академия открылась в 1978-м, когда профессиональный теннис в более-менее современном виде существовал всего 10 лет. Поэтому, с одной стороны, в нем еще не было стройной системы подготовки молодых игроков. С другой стороны, люди уже заметили, что это возможность построить карьеру – в первую очередь, для их детей. Поэтому появился спрос на обучение.
Кроме того, Боллетьери уже тогда удалось завлечь к себе топ-юниоров, среди которых особенно выделялись 15-летний Джимми Ариас, ставший на тот момент самым молодым игроком с рейтингом ATP, и 14-летняя Кэтлин Хорват, уже успевшая сыграть в основной сетке US Open.
Ариас стал воплощением того, за что академию Боллетьери прозвали теннисной фабрикой. Нику так понравился его форхенд, что он присвоил его себе и учил ему всех:
«Он нас всех удивил, когда подпрыгнул, всем делом бросился в удар, а потом закрутил плечо, когда совершал проводку. Добавьте к этому его странную хватку, и вы получите прообраз современной игры.
Я созвал свой штат и сказал: «Это новый форхенд Боллетьери». Другие юниоры стали ему подражать, и он стал знаковым для академии ударом. Я считаю, что это была революция в игре».
И в этом фишка академии Боллетьери – там всех учили и учат более-менее одному и тому же стилю силовой игры на задней линии. И, например, считается, что именно эта академия стала центром по внедрению криков в женский теннис, потому что Ник в какой-то момент посчитал, что они помогают играть лучше. Поэтому кричать начали все. Правда, он говорил, что учит не кричать, а правильно дышать.
Боллетьери сравнивали с лидером секты а его академию – с тюрьмой. Но к нему ехали за результатом
Другой фишкой всегда была и остается жесткая дисциплина. Боллетьери всю жизнь вставал в 4:30 утра и даже в последние годы проводил тренировки в полседьмого. В 1980-м Sports Illustrated выпустил материал о подходе тренера к работе с детьми:
«Он кричит на детей, оскорбляет их. И они работают упорнее. Он хватает их и выгоняет с корта. И они работают усерднее. Когда контингент Боллетьери прибывает на юниорские турниры, другие дети смотрят на них так, будто прибыл отряд морпехов. Это продукты более жестких тренировок».
А Los Angeles Times в 1993-м рассказывала: «Большая часть критики Боллетьери основана на том, что он бросает даже 8-летних детей в жестко структурированную и крайне конкурентную среду вдали от родителей и друзей». Да и сам он в одном интервью сказал, что разрушение связи между родителем и ребенком – одна из целей работы, чтобы ребенок стал жестче и посвятил всего себя теннису.
Еще его ругали за то, что в академии слишком много детей и он не знает их имена. С другой стороны, многие выпускники отмечали, что он мог не помнить имени, но знать все детали техники конкретного игрока (потому что со временем он все же прокачал понимание тенниса).
Кроме того, медиа часто сравнивали его академию с военным лагерем, Гулагом, писали о «методах гестапо». Иногда академию сравнивали и с сектой, в которой существует «культ Ника». «Лицо Боллетьери здесь повсюду – сотни фотографий и картины в стиле Лероя Нимана. Стиль Боллетьери доминирует. Как и он, все носят солнцезащитные очки Oakley, а тренеры кричат указания игрокам с той же громкостью, которую обычно использует Боллетьери. Кажется, существует консенсус, что дети лучше всего обращают внимание на крик – что если все на территории тебя слышат, то не придется повторяться», – писала Los Angeles Times.
Но при этом к Боллетьери все равно ехали – ведь он обеспечивал результат. Например, отец Марии Шараповой повез ее во Флориду, потому что там тренировалась Курникова – которой на тот момент пророчили звание королевы тенниса. И Шарапова о Боллетьери и его методах в целом всегда говорила хорошо. У других оставалось более гнетущее впечатление.
«В академии нет ничего выдающегося – просто несколько зданий, похожих на тюремные бараки. Они и называются, как бараки: Здание B, Здание C. Я осматриваюсь, практически ожидая увидеть сторожевую башню и колючую проволоку. Что еще страшнее, я вижу ряд за рядом теннисных кортов», – так первые впечатления от академии описывал Андре Агасси.
Сам Боллетьери ему тоже не особо понравился: «Ему 50 с чем-то лет, но выглядит он на 250, потому что помешан на загаре – а еще на теннисе и женитьбах (у него пять или шесть бывших жен, никто точно не знает). Он впитал так много солнечного света, так прожарился под ультрафиолетовыми лампами, что навсегда изменил пигментацию кожи.
[…] Я вижу Ника на другом конце территории – недовольный красный мужчина в темных очках ругает кого-то бегущего рядом и не поспевающего. И я молюсь, что мне никогда не придется напрямую с ним общаться. Я смотрю, как он садится в красную «Феррари» и укатывает, оставляя после себя облако пыли.
[…] Старшие ребята рассказывают мне, что он разводила, который хорошо зарабатывает на теннисе, но не любит его и даже не очень хорошо понимает. […] Немного труда и куча везения помогли ему создать себе образ теннисного титана, наставника юных талантов. Кое-чему у него можно научиться, но чудес ждать не стоит, рассказывали мне другие».
Несмотря на изначальную антипатию, Боллетьери стал личным тренером Агасси, а Андре – первой большой звездой его академии. После победы на «Уимблдоне»-1992 фотографии Агасси даже чуть подвинули снимки Боллетьери на территории.
К тому моменту Боллетьери уже продал академию агентству IMG – поговаривали, что менеджером он был плохим, и коммерческие дела, несмотря на популярность, шли не очень. При этом он остался на посту ее руководителя, зарабатывая, по слухам, больше миллиона долларов в год.
До конца жизни Боллетьери оставался верен тому, что о нем писал Агасси: любил теннис, солнце (перестал большую часть дня ходить по пояс голым, только когда ему уже было за 80), спортивные машины и женщин (последний раз женился в 2004-м).
А впервые реализованная им концепция большой академии с харизматичным лидером в качестве ее лица стала одной из центральных в теннисе.
То, что Курникова не умела играть, – миф. Она побеждала Сафина и брала «Шлемы», а подвели ее подача, мама и травмы
Крики реально полезны в теннисе: усиливают удары на 3,8%, отвлекают соперников. Ученые сравнивают их с брачным ревом оленей
Подписывайтесь на наш телеграм о теннисе
Фото: globallookpress.com/David Lobel, Gettyimages.ru/Lutz Bongarts