Откровенно. Андре Агасси. Глава 1. Часть 7

ГИЛ СИДИТ НА ПЕРЕДНЕМ СИДЕНИИ МАШИНЫ. Он одет, словно мачо. Черная рубашка, черный галстук, черная куртка. На каждую игру он одевается так, как будто идет на свидание в слепую или крутую вечеринку. Время от времени он, глядя в боковое зеркало, проверяет на месте ли его длинные черные волосы. Я сел на заднее сидение рядом с еще одним моим тренером, Дарреном, типичным австралийцем, который своим загаром и улыбкой на все тридцать два выделяется из толпы даже в Голливуде. Первое время все сидят молча. Потом Гил начинает напевать одну из наших любимых песен, старую вещь Роя Кларка, и его глубокий басс заполняет машину.

Just going through the motions and pretending

We have something left to gain –

Тут он поворачивается ко мне и ждет.

Я продолжаю: We can’t build a fire in the rain.

Он заливается смехом и мне ничего не остается, кроме как тоже рассмеяться. На мгновение я забываю о мухах в голове, связанных с мандражем.

Мухи прикольная штука. Иногда из-за них ты по десять раз бегаешь в туалет. Иногда они заводят тебя. Иногда они заставляют тебя смеяться и, не задумываясь, лезть в драку. Решить какие же мухи у тебя в голове на этот раз (цеце или навозные) это основное заданее по дороге на корты. Разобраться с типом, расшифровать их послания о состоянии твоего тела и души и, считай, они уже работают на тебя. Гил научил меня этому, а также еще тысячам фишек.

Я спрашиваю Даррена, что он думает о Багдатисе. Насколько агрессивным мне нужно быть сегодня? Суть тенниса в градусе агрессии. Всегда нужно быть достаточно агрессивным, чтобы контролировать очко, но не настолько, чтобы пришлось пожертвовать контролем и пойти на неоправданный риск. Поэтому мой основной вопрос о Багдатисе это: Что он противопоставит мне сегодня?  Если я попытаюсь обострить розыгрыш резким, диагональным бэкхендом, то одни могут терпеливо продолжить розыгрыш дальше, другие сразу же примут вызов и дадут ответку по линии или выдвинутся к сетке. Поскольку я не играл с Багдатисом ни разу, не считая тот тренировочный сет, я хочу знать, как он будет реагировать на традиционне розыгрыши. Будет ли он срываться с задней и обострять игру диагоналями, или же останется на линии дожидаться своего шанса?

Даррен отвечает: Дружище, если ты будешь держаться за длинные розыгрыши, то рано или поздно он подстроится под них, и разберется с тобой своим форхендом.

Понятно.

Пока он не включит бэкхенд, не жди ударов по линии. Но знай, что если он начинает это делать, то проблема только в тебе, ты предоставляешь ему слишком много свободы.

Как у него с движением?

Полный порядок. Но у него проблемы с защитой. В атаке он двигается намного лучше, чем когда обороняется.

Хм.

Мы подъезжаем к стадиону. Вокруг него снуют толпы народу. Я даю несколько автографов, а потом быстро ныряю в маленькую дверь. По длинному туннелю я спускаюсь к раздевалкам. Гил уходит пообщаться с секьюрити. Он всегда хочет, чтобы они точно знали время, когда мы выходим на корты для разогрева и уходим обратно в раздевалки. Мы с Дарреном кидаем сумки в раздевалке и сразу идем  в массажный кабинет. Я растягиваюсь на столе и прошу первого же вошедшего массажиста растереть мою спину. Даррэн тихонько выходит из комнаты, а уже через пару минут возвращается с комплектом из восьми ракеток со свеженатянутыми струнами. Он кладет их сверху на сумку, потому как знает, что я всегда складываю ее сам.  

Я помешан на своей сумке. В ней все должно быть тщательно и аккуратно сложено, и я даже не думаю оправдываться за эту свою мелочную дотошность. Эта сумка – мой портфель, чемодан, ящик с иструментами, ланчбокс и палитра в одном комплекте. Все должно быть идеально. Всегда. Сумка это то, с чем я прихожу на корт и с чем ухожу с него - два момента, во время которых все мои чувства обострены настолько, что я легко замечаю разницу в ее весе, даже если это какие-то граммы. Если бы кто-нибудь на корте уронил пару носков в мою сумку, я бы это сразу почувствовал. Теннисная сумка имеет много общего с твоим сердцем – всегда нужно знать что в ней.

Это также вопрос функциональности. Мне нужно, чтобы мои ракетки были сложены в ней в хронологическом порядке: недавно натянутая ракетка на дне, а наиболее давняя – сверху. Потому что чем дольше ракеткой пользуешся, тем менее натянутой она становится. Я всегда начинаю играть с последней ракеткой, так как знаю, что ее струны наиболее упругие.

От переводчика: 

Прошу прощения, но я не потянул обещанного. Забыл, что сегодня футбол, плюс тренировка и нехотя наврал всем. Завтра точно исправлюсь.