Теперь в гребле вы точно знаете не только Губерниева. А вот его ода этому суровому спорту
В русской академической гребле историческое событие: Василиса Степанова и Елена Орябинская завоевали серебро в двойках, и эта медаль стала для нас первой с Игр-2004 в Афинах. Такого не ожидал даже комментатор Дмитрий Губерниев, единственный, кто несет этот спорт в массы. Он сам занимался греблей, трепетно относится к чемпионам из прошлого и верит в светлое будущее.
Мы поговорили с Губерниевым о том, каким он гребцом был, есть ли у него звание мастера спорта (спойлер: все неоднозначно) и за кем (еще!) следить в Токио-2020.
Губерниев и гребля: как это получилось и почему его так сильно увлекло?
– Мой отец был приличным спортсменом и в те минуты, когда не злоупотреблял, рассказывал мне о спорте. Ребенком я играл в футбол и хоккей, но подспудно хотелось выбрать все-таки непопсовый вид. В 4-м классе меня выгнали из лыж: я заболел бронхитом, не ходил на тренировки, но гулял. Подруга тренера заметила, настучала – и меня выгнали.
А потом случилась знаменитая история с колбасой: мне 11 лет, мы с мамой стоим в очереди за дефицитной колбасой и знакомимся с гребным тренером Людмилой Николаевной Балтрук. Благодаря этому я пятиклассником попал на «Водник».
Это было невероятно круто – именно то, чего я хотел: единственный на Сходне, кто занимается греблей – не такой, как все. Зимой ездил на «Водный стадион», весной – в Серебряный бор, это 1:30-1:40 пути в одну сторону: электричка, автобус, метро, два троллейбуса.
Я очень гордился тем, что езжу один, что живу обособленной жизнью. Этот режим – когда я трачу много времени на дорогу и тренировки – сильно меня дисциплинировал. Благодаря гребле я привык ставить цели и добиваться их. У замечательного журналиста и гребца Игоря Масленникова есть книга про греблю – «Лучшая половина жизни», это как раз мой случай.
Балтрук уже нет в живых, она лежит на Старосходненском кладбище рядом с моими стариками, там же похоронен Анатолий Фирсов. Для меня походы на кладбище – не только к родственникам, но и к тренеру, а также к трехкратному олимпийскому чемпиону по хоккею.
Первый марафон в 16, потерянная на реке шапка и сдвинутый позвонок – изнанка гребли
– Тяжелейших тренировок было много.
В 16 лет я пробежал марафон, и в тот день оставались силы пробежать еще. Это был зимний сбор, планировалась лыжная интервальная тренировка, но снег растаял – и ее заменили на беговую. Потом мы посчитали, что с учетом разминки, беговой работы и заминки вышло 43 км. Через некоторое время мы повторили эту тренировку.
Однажды на тренировке собрались двойка и четверка, и тренер сказал всем шестерым рассаживаться по одиночкам: будет контрольная с соревновательной дистанцией 2 км. Ну ладно, размялись, стартанули, приехали – все, вроде домой пора. Тренер говорит: ребят, еще 2 км! Мы такие: ну блин… Короче, сделали 5 раз по 2 км в соревновательном режиме, в полном темпе – все чуть не умерли.
И еще вспоминаю, как гребли от Серебряного бора до областного «Спартака» – мимо места, где сейчас «Крокус», прошли 17 км. Соответственно, обратно до базы эти же 17 км. И тренер: начинаем контрольную тренировку, раздельный старт через 30 секунд.
Это ранняя весна, холодно – и я греб в шапке. Проезжал поворот близко к берегу, зацепился шапкой, она осталась там. А идет дождь, снег, бросить шапку нельзя – здоровье важнее. Пока ловил шапку, потерял минуту, занял последнее место.
Вообще, я очень невезучий гребец – получал много травм по дури.
Мои первые соревнования за границей были во Франции – там я сразу потянул спину и вместо гонок сидел на берегу, пил колу и переживал.
Или перед каким-то чемпионатом Союза, когда мы делали штангу, мне кольнуло спину. Думаю: ну кольнуло и кольнуло, отпустит. Хотя вообще-то, когда есть боль, надо бросать упражнение – выяснять причину. Я не бросил – взялся еще раз, растянул спину еще сильнее и даже сдвинул позвонок.
У Губерниева есть звание Мастера спорта?
– Я выполнил норматив, но не получил удостоверение, потому что это уже было неважно: к тому моменту я заболел желтухой и знал, что в греблю не вернусь.
Это был 91-й – для норматива нужно было выступить на чемпионате Москвы, плюс на Всесоюзных соревнованиях с определенным результатом – не по времени, а по занятому месту.
Корочки нет, мне предлагали заняться ее восстановлением, но не вижу смысла. Мне достаточно просто знать.
Получал ли Губерниев веслом по голове?
– Нет, и никто не получал.
Я выворачивался несколько раз, бывало даже в марте – падал в ледяную воду Москвы-реки.
Один раз за мной гонялись ребята, чтобы пробить мне «тапки» – знаменитое гребцовское наказание, когда тебе за какой-то косяк попадает по голой жопе кроссовкой. Самые классные «тапки» получались, когда у тебя оставался отпечаток адидасовской кроссовки.
Так вот, однажды в четверке без рулевого заболел один парень, и я заменял его на первом номере. Рулевого нет, но рулевое устройство есть – и рулю как раз я. И вот мы на гребном канале проехали 3 км вместо 2, потому что лодка шла зигзагами. На меня все обрушились – я был виновником поражения. Бегали за мной с «тапками», один пытался замахиваться веслом распашным, но по голове точно никто не попадал.
Рассказываю так, как было. А то ведь с годами все обрастает легендами – прошло 30 лет. И люди говорят: мы его гоняли, липовый мастер и так далее.
Так из-за чего и когда все закончилось?
– Осенью 1991-го я перестал грести.
В тот год мне было 17, и в 1992-м мы готовились r ЮЧМ. Ваня Тимошинин – сын прославленного Александра Тимошинина – очень серьезно греб, часто меня обыгрывал. Я надеялся, что в этот сезон подравняюсь, может, попадем в одну команду.
В итоге Тимошинин-младший попал в сборную СНГ, куда был кандидатом и я, и в 1992-м они взяли бронзу на ЮЧМ. В этой лодке я собирался сидеть, но из-за отравления, из-за желтухи не получилось. Как сказал Леха Щербаков из «Что было дальше», ###### котлета… Не судьба.
Кумиры в гребле: поцелуй для английской королевы, плавание голышом в Монреале, коридор на инаугурации Путина
– Встреча с Александром Тимошининым стоит для меня особняком. Осень 1985-го, на «Воднике». Он пришел пообщаться с юными спортсменами, а я смотрел на него – бога – на негнущихся ногах. Даже постеснялся подойти, пожать руку.
Больше всего меня впечатляло даже не то, что он двукратный олимпийский чемпион, а что он единственный в истории СССР и России обладатель Diamond sculls – «Бриллиантовых весел», главного приза на Королевской регате. Его поздравляла Елизавета II, и он поцеловал ей руку, вызвав небывалый фурор в сборной. Так было не принято у коммунистов и вообще спортсменов из стран соцблока – Тимошинина за это критиковали, но он поступил по этикету.
У Тимошинина есть знаменитая книга «Весла – на воду». Следующей весной после нашей встречи я захожу в книжный магазин – время 12:45. Книга стоит 45 копеек, а у меня с собой нет денег. На велике с огромной скоростью лечу домой, беру у бабушки 50 копеек, возвращаюсь в магазин, но там уже перерыв на обед.
А мне так не терпелось, и я постучал – выходит тетка с бутербродом: у нас обед! Я: пожалуйста, я вас прошу. И она принесла – в этот день я не выходил из дома, прочитал всю книгу за один присест. Был невероятно одухотворен, так впитывал эти рассказы, для меня они имели огромное значение. И вообще, Тимошинин для меня – образец фантастической дисциплины и работоспособности.
На Олимпиаде-68 у нас было только одно золото в гребле – у Тимошинина, 20-летнего, зеленого. Его напарнику – Анатолию Сассу было 33. Это было в Мехико: высота, жара, никто ничего не ел, все теряли вес. И опытный Сасс заставлял Тимошинина съедать два первых и два вторых – специально устроил дедовщину, мне сам Тимошинин это рассказывал. В итоге они не потеряли ни грамма на жаре и выиграли в двойках.
***
С детства я знал, кто такой Юрий Тюкалов – рассказывал о нем ко Дню победы. А в институте я учился у Александра Беркутова, партнера Тюкалова по двойке парной на Олимпиадах в 1956-м и 1960-м.
«Я перенял традицию у деда: 9 мая выпиваю рюмку водки». Душевное письмо Дмитрия Губерниева, для которого нет праздника важнее
И если в 1956-м они выиграли, то в 1960-м было только серебро. Я не имею права рассказывать всех подробностей того поражения, но обладаю тайной. Когда они объединились в двойку с 1956-го, то не проиграли ни одного старта, кроме Игр-1960. Официальная версия гласит, что они опаздывали на старт и не успели размяться, что у них сломалась лодка и они гребли на другой.
На самом деле поражение связано с тем, что у Тюкалова возникла очень серьезная проблема в личной жизни. Без подробностей, но он остро переживал эту ситуацию. Беркутов мне рассказывал, что не мог заставить Тюка (так они его называли) сесть в лодку почти месяц – и тренировался один. Слова Беркутова: неужели ты думаешь, что нам помешало отсутствие разминки или замена лодки? Мы выносили всех в одну калитку, у нас было все, чтобы Тюк стал трехкратным, а я двукратным.
Я эту историю никогда не рассказывал и сейчас не расскажу до конца.
***
За 10 минут до нашего разговора я случайно посмотрел олимпийский финал-76 под комментарии Георгия Суркова: наша четверка с рулевым Владимиром Ешиновым завоевала золото.
Владимир Ешинов и Николай Иванов
Там есть история, которую Сурков не рассказал – тогда советские комментаторы не уделяли столько внимания судьбам человеческим.
После предварительных заездов заболел один из гребцов – Александр Сема. Его заменили, и в финале греб запасной: мы выиграли не оптимальным составом, а золотые медали получили не пятеро, а шестеро. Это единственная наша гребная победа в Монреале-76.
В 2005-м я был в Монреале на ЧМ по водным видам – естественно, пошел на тот легендарный канал. Посмотрел, прошелся, вкусил этот воздух. И потом мы с Димкой Авдеевым решили на память искупаться: вокруг не было народу, у нас не было плавок. И мы как типичные русские полезли голые.
Только прыгнули в воду, как появилась полицейская машина – оттуда вышла женщина и сказала: ну-ка, быстро вылезайте. А мы: а как мы вылезем? Мы тут немножко naked. Она отвернулась, мы вылезли и оделись. Она сказала: больше так не делайте. Мы ответили: мы русские журналисты, у вас тут легендарное место. И она нас простила: ладно, фиг с вами – причем даже не подошла к нам.
***
Если есть бог гребли, то для меня это Вячеслав Иванов, сын войны, фронтовиков – для меня победы таких людей самые ценные.
Иванов, работая на заводе, в 5 утра шел на тренировку, потом весь день стоял у станка и потом опять тренировался. В 18 лет выиграл первую Олимпиаду, а потом еще дважды.
Перед Олимпиадой-68 Иванов выиграл два отбора, один проиграл Мельникову. И бывший тренер Иванова, который на тот момент тренировал как раз Мельникова, поклялся: мы выиграем золото в Мехико. Так Иванов не попал на Олимпиаду, хотя его звали, хотели предложить ему выступить по седьмой воде вне конкурса. Но начальство советского спорта сказало: Иванов может проиграть – а он не имеет на это права. Поехал Мельников – не попал в финал и закончил на следующий год.
На последней инаугурации Путина у меня был пропуск в зал. А там часть билетов в зал, где все происходит, часть в зал, где транслируют. Я почему-то пошел не там, где должен был идти. Смотрю, в очереди стоит Иванов – с палочкой, ходит с трудом. Очередь большая, меры безопасности и так далее.
И я выступил перед всеми с программной речью: вы знаете, кто это такой? Иванов мне: ты что делаешь, молчи!
Я говорил минуты три, после чего все полицейские, Росгвардия, ФСО-шники отошли, люди в очереди расступились, уступив Иванову коридор – и метров 30 он шел один, совершенно обалдевая. Я его проводил, а люди аплодировали.
В толпе почти никто не знал Иванова, но после моих слов узнали. У нас таких гениев в спорте немного. Я желаю ему добрейшего здоровья.
Главные гонки мира: одна описана Конан Дойлем, другую в этом году выиграла наша одиночница
– Я был на «Оксфорд» – «Кембридж», видел феноменальный Лондон, когда выходят даже не десятки, а сотни тысяч зрителей. Почитайте Конан Дойля, он прекрасно это описывал.
Заметьте, сейчас сокращают многие виды, что-то убирают из олимпийской программы. Но никто не заикнулся, что нужно убрать академическую греблю. И это невозможно сделать, потому что академическая гребля – это королевские семьи, лучшие университеты мира, которые распространили практику Оксфорда и Кембриджа.
Гребля академическая – это сэры, рыцари британской империи, культурный код. Русский язык велик и могуч, но ни один вид спорта больше не называется академическим. Сложно представить академический футбол или академический биатлон, а вот академическая гребля есть.
И еще одна важнейшая гонка на планете – «Люцернская регата», малый ЧМ. Я был там, 500 метров шел минут 30, потому что такое количество людей никогда не видел. Озеро Ротзее словно специально высечено богами для гребли: 2,5 км в длину, потрясающая чистота – это сердце мировой гребли.
Наша феноменальная Аня Пракатень в этом году с огромным преимуществом выиграла регату.
Я очень надеялся, что мой эпический репортаж с Олимпиады-2004, где победила парная четверка, поможет в возрождении российской гребли. Этого не произошло – жизнь теплится, но до рассвета далеко.
Хотя у нас лучший в мире канал после реконструкции. Только мне непонятно, почему он вдруг стал называться Канал Москва. Я против. Он всю жизнь был Олимпийский гребной канал в Крылатском – и всем ежикам было понятно, что это московский канал.
Что Губерниев советовал глянуть на Олимпиаде?
– Одиночка мужская, одиночка женская. В женской Пракатень поборется за медаль, про большее говорить не буду.
Мужская одиночка – там просто 6 богов будут грести. Люди, попадающие в олимпийский финал, абсолютно уникальные: самые сильные, выносливые, техничные, тонкие, образованные, духовно развитые.
У меня особое отношение к двойке парной, я много в этой лодке сидел, я парник. Чтобы выиграть в двойке, нужны два одиночника мирового уровня. Восьмерки восходят к британским традициям, а там уже и до четверок можем дойти.
Вообще, гребет весь мир – почти 200 стран. Все страны, где есть университетские традиции, традиции науки, экономики, образования. Потому что гребля – это театр. Но не театр Бузовой, а театр Эфроса.
P.S. Финал в женской одиночке, где должна грести Анна Пракатень, состоится 30 июля. Но без медалей в гребле мы с этой Олимпиады уже не уедем.
Фото: Instagram/guberniev_dmitry; РИА Новости/Мариус Баранаускас, Михаил Озерский, Игорь Уткин; Gettyimages.ru/Warren Little, Patrick Smith