Побудь голландцем
Алексей Авдохин провел целый день под ненадежной крышей спорткомплекса «Крылатское» в окружении отвязной голландской публики, с которой успел пообщаться на ломаном английском, станцевать под задорный аккомпанемент духового оркестра и вспомнить об олимпийском «фаталити» Герарда Кемкерса. Репортаж с московского чемпионата мира по конькобежному спорту, где Иван Скобрев стал экс-чемпионом, а Свен Крамер вернулся.
В спорткомплексе «Крылатское», куда предстояла поездка, бывать раньше не приходилось, но кое-что о нем память предательски выдавала. Например, что лет пять назад здесь из-за лопнувшего металлического троса чуть не рухнула крыша – от повторения «Трансвааль-парка» тогда, говорят, уберегло какое-то чудо. Поэтому где-то в глубине души известие о том, что архитектор «Трансвааля» Нодар Канчели проектировал не «Крылатское», а другой конькобежный центр – в Коломне – порадовало.
Дорога в аккредитационный центр «Крылатского» лежит через кассы, возле которых немноголюдно. Не могу отказать в любопытстве заглянуть в окошко и справиться о билетах.
–Полно! – оживляется скучавшая кассирша. – Вам какой – за двести рублей или за пятьсот?
Признавшись, что интерес сугубо теоретический, нарываюсь на подробности – ажиотажа не наблюдается и ожидать аншлага не стоит. Разве что иностранные делегации подсобят – большая партия билетов ушла по каналам ISU в национальные федерации. Но даже так забить семитысячник едва удается наполовину. Впрочем, для Москвы не так уж плохо.
Клац-клац-клац – возле ледового овала только и слышно цоканье изобретенных полтора десятка лет назад «отрывающихся» пяток-лезвий. Когда их придумывали, наши о модернизации еще не слышали и в гордом одиночестве поехали на Олимпиаду в Нагано со старыми неподвижными коньками. О результатах лучше не вспоминать, зато теперь те модели можно отыскать только в музеях или на соревнованиях по шорт-треку.
Кассирша оказалась права – в коридорах «Крылатского» действительно интернационально. Неожиданно много почтенного возраста норвежцев в бордовых нарядах, попадается на глаза горстка японцев, но предсказуемо выделяются маскарадные голландцы – напевная фламандская речь, кажется, слышна отовсюду. Попытка найти общий язык легко удается с первого раза – мужчина средних лет в оранжевом костюме и шляпе, оканчивающейся коньком, бодро отзывается на сносном английском.
–Мы ездим не только на чемпионаты мира, а стараемся путешествовать за нашими конькобежцами в течение всего сезона. – разъяснял он мне в паузе между забегами. – За этот год я уже побывал в Норвегии, Венгрии и Северной Америке, а вот выбираться в вашу Сибирь не рискнул.
Сибирью голландец называет Челябинск, а заодно, кажется, и Астану – там проходили два первых этапа Кубка мира. Москвой его путешествия не завершатся – впереди еще два кубковых старта и чемпионат на отдельных дистанциях, правда, домашний – в Херенвене.
Последнюю фразу – про Херенвен – в пресс-зоне повторит единственный россиянин в мужском многоборье Иван Скобрев. На этом чемпионате он заработал три малых медали, но с надеждами на самую главную – абсолютную – попрощался уже в спринте первого дня. Там Иван почти на восемь десятых отстал от будущего бронзового призера Коена Вервея. На десяти километрах они превратились в шестнадцать секунд, а это уже полкруга. Поди отыграй. Российских тренеров Костю Полтавца и Павла Абраткевича такой результат заставил задуматься.
– В прошлом году я был чемпионом, а сейчас только пятый. Конечно, это провал! – Скобрев, как всегда, самокритичен. – Ничего страшного, буду работать. Впереди чемпионат по отдельным дистанциям.
Пару кругов почета после серебряной «полторашки» он накрутил с восьмимесячным сынишкой Филиппом на руках.
Тот, кажется, даже пытался махать ручонками в ответ на дружелюбный гул трибун – поболеть за Скобревых кроме москвичей приехала солидная группа из Череповца.
–Вчера рано утром сели в автобус. Шесть часов – вздремнуть толком не успели – а уже Москва. – рассказывает мужчина в майке «Северстали» с фамилией Кошечкин на спине. – Скобрева у нас любят, он хоть и хабаровский, а как переехал в Череповец, сразу своим стал.
Череповчане сидели тихо, почти камерно, а голландская публика затеяла гулянку уже после женской «пятерки» – в честь родной победительницы Ирен Вюст. Та с математической точностью распланировала решающий забег против Мартины Сабликовой – главной соперницы. Шансы чешки на золото растворились довольно быстро, как и надежды Екатерины Лобышевой на попадание в шестерку, которая ограничилась задачей-минимум.
Духовой оркестр, выписанный из «страны тюльпанов» наигрывал национальные мотивы, порой переходящие в русские национальные, а солидные нидерландские бабушки отплясывали им в такт. Почему такие оркестры в России умеют играть одни официозные марши, а в Голландии не стесняются от души зажигать? Не потому ли, что российский болельщик пляшет только в экстренном случае, предваряющем его торжественный вывод с трибуны?
Конечно, голландцы ждали триумфального возвращения своего любимца – Свена Крамера, который после трех дистанций выигрывал у своего друга Яна Блокхайзена самую малость – около двух секунд. Одна нидерландская телекомпания даже привезла в Москву полноценную студию, откуда, не прерываясь, вела репортаж все шесть часов. Говорят, рейтинг будет сумасшедший – разве стоит после этого удивляться национальному голландскому пьедесталу у мужчин.
По большому счету перед заключительной «десяткой» помешать пятому золоту Крамера могли только соотечественники – Блокхайзен или Вервей. Или трагикомическая фигура – тренер Герард Кемкерс, с которым Свен, забыв все обиды, снова воссоединился, внимая его подсказкам от первой до последней смены дорожек. Пусть тот и отнял у него когда-то второе олимпийское золото.
Пока Крамер бежал десятку, каждое указание, каждый жест по-прежнему эмоционального Кемкерса напоминали об их совместном ванкуверском «само-фаталити». Наверное, Свен больше никогда в жизни не перепутает дорожку, но помнить о том случае эти двое будут всегда.
А оранжевое празднование не заканчивалось в «Крылатском», кажется, всю ночь. Отгремели последние пьедестальные почести, несколько раз отзвучала неожиданно торжественная песня Вильгельма, которую голландцы выбрали себе в гимн, а они все не расходились. У оранжевых было оранжевое настроение.