Тони Майлс. Волк-одиночка

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Таких называют оригиналами, чудаками, они совершают то, чего не ждешь от «обычного человека». Почему? Порой от того что они «так видят мир» или не хотят идти на поводу у общих стереотипов, а порой – и намеренно, для того чтобы лишний раз подчеркнуть свою самоидентичность. Заботит ли их при этом то, что о них подумают? Чаще всего – нет. Они совершают свои поступки просто потому что им «так хочется». Далеко не всем доступна роскошь плевать на общественное мнение… Для того чтобы так жить, надо действительно быть величиной, игнорировать которую не получится. Либо – никем. Майлс был всем!

Первым английским гроссмейстером. А это в 1970-е годы – значило очень немало.

Тони родился в Бирмингеме 23 апреля 1955 года. Он научился шахматам в пять лет, но по-настоящему увлекся ими только в девять, когда кто-то в его классе принес в школу доску и фигуры. «Если бы этого не произошло, – вспоминал позже Майлс, – я, наверное, никогда и не приобщился к ним». Довольно долго он не читал шахматных книг и никогда ни у кого не занимался. Поначалу он не смотрел даже партий сильных игроков. Он просто играл.

Майлс был абсолютным самоучкой и никогда этого не стеснялся… Может быть, именно из-за этого возникло и его полное пренебрежение к дебютной теории, и отсутствие пиетета перед шахматными авторитетами, он всегда старался играть «своим умом». Но отсюда же и его исключительная изворотливость, цепкость, способность защищать, казалось, совершенно безнадежные позиции и находить неожиданные ресурсы там, где большинство давно бы с легкостью согласилось на ничью, а он продолжал с увлечением играть до победного.

А еще у англичанина с первых шагов оказалось еще одно, невероятно важное для шахмат качество – врожденное чувство уверенности в себе. Безграничная вера в себя при любых обстоятельствах, несмотря ни на что… Страсть к игре, вернее к выигрышу, отодвигала для него все остальное на второй план. Именно она и позволила ему выдвинуться там, где до него была выжженная пустыня, никаких профессиональных шахмат. В Англии 1970-х!

В 1968 году Майлс выиграл чемпионат Великобритании до 14 лет, а в 1973-м неожиданно для всех – предпосылок для этого было немного, Тони не показывал каких-то выдающихся результатов, появляясь в основном на турнирах выходного дня или небольших опенах, – он стал вторым на чемпионате мира «до 20» в Тиссайде. В том турнире позади него было немало будущих гроссмейстеров. Он даже обыграл чемпиона, Белявского. Его игра была какой-то смесью сиюминутной практичности и азарта, который всегда горел в нем…

Казалось бы, случайный взлет – с каждым юношей такое может случиться, – но через год Майлс снова приехал на чемпионат, теперь в Манилу, и на этот раз уверенно взял золотую медаль! Такое случайностью уже никак не назовешь: в финале Тони наколотил 7 из 9 – на полтора очка больше, чем Дикс, Марьянович и Шнейдер из Союза… Он стал первым и, как это не покажется странным, – единственным англичанином, выигравшим чемпионат мира «до 20». Это был триумф, который сразу же сделал его знаменитым у себя в стране.

Сразу после победы Тони, как всякий нормальный 20-летний молодой человек, поступил в университет Шеффилда, где стал изучать математику… Но студенческая карьера у него не заладилась. Он протянул чуть больше года, – и потом немало стеснялся, когда годы спустя получил в университете титул почетного доктора, присвоенный ему за успехи в шахматах.

Ведь на лекциях Майлс откровенно скучал, ну а экзамены сдавал через пень колоду.

Свой преждевременный уход студент Майлс объяснял чисто по шахматному: «Там у меня не было соперника, которого надо обыгрывать!» Ему был нужен конфликт, нерв… который он каждый раз ощущал, когда садился за доску. И он решил стать шахматным профи.

Таланта, энергии и работоспособности ему для этого хватало. Плюс – его двигала вперед постоянная неудовлетворенность, голод побед, который он ощущал каждый день. Майлс в отличие от классиков, которые играли в год три-четыре больших турнира, готов был сражаться хоть 365 дней в году, – и ради этого колесить по свету, играя там, где только можно. И, конечно же, где можно ухватить приз. Других источников существования у него не было, а здесь, благодаря статусу молодой звезды, его хотели всегда и все!

Был и повод. Несмотря на особый статус Англии как одной из колыбелей шахмат, и них не было ни одного своего, доморощенного гроссмейстера, и местные игроки участвовали в многочисленных крупных турнирах не более чем в качестве декораций, дани уважения. В начале 1970-х банкир Слейтер, тот самый, который когда-то удвоил призовой фонд матча на первенство мира Спасский – Фишер, даже установил специальный приз – £5000 тому, кто первым из британских шахматистов получит престижный титул гроссмейстера.

Майлс не мог не включиться в эту гонку. За победу в Маниле гроссмейстера не делали, – и он был готов играть в любом турнире, где установлена норма… Он выполнил ее раз, затем другой, и даже отправился в 1976 году в подмосковную Дубну, что тогда трудно себе даже вообразить, чтобы зафиксировать «вес». Секретарь английской федерации шахмат, зная, что тот едет «в никуда», попросил Тони… отправить им телеграмму, если все пройдет как надо. И в тот же день, когда он исполнил задуманное, отправил своим соотечественникам телеграмму. В ней было ровно одно слово: «Telegram». Но… это слово дорого стоило.

Дело было не столько в деньгах. Престиж! Но… став первым английским гроссмейстером, Майлс нажил себе кровного врага, который спустя много лет жестоко отомстил ему. Дело в том, что главным претендентом на титул считался Кин, который был старше его на семь лет, и что называется, всю жизнь шел к этому почетному титулу. И тут, откуда ни возьмись, появляется какой-то оборванец, хиппи – и лишает его давно выстраданного звания.

То, что Майлс производил странное впечатление на Кина и на «образованную публику» – не сказать ничего. Длинноволосый, часто небрежно одетый, с отсутствующими манерами и полным пренебрежением к политесу, он будто изо всех сил старался быть не похожим на «типичного англичанина». И, как уже говорилось, плевать хотел на то, что думали вокруг о нем. Причем, в отличие от того же Фишера, который был крайне расположен к таким же как он служителям Каиссы, Майлс испытывал точно такое же пренебрежение к коллегам, как и ко всем остальным. Им невольно приходилось мириться с его «чудачествами».

Вряд ли он сознательно культивировал в себе такой образ. Он, кажется, вообще не думал об этом – он жил как живется, представляя из себя такого пирата, сошедшего со страниц книг Стивенсона. Грубым, харизматичным, но в чем-то бесконечно притягательным.

К слову, Майлс оказался весьма практичным человеком, и он уверенно «монетизировал» свой высокий статус. Начиная с конца 1970-х и до середины следующего десятилетия, по своим гонорарам Тони уступал разве что Карпову и сменившему его на шахматном троне Каспарову. При том, что он не был ни чемпионом Островов, ни претендентом и никогда не входил в число претендентов, да даже в первую десятку мирового рейтинга, он получал в разы больше, чем звезды первой величины – Корчной, Портиш, Хюбнер, Андерссон.

Но… платили ему не просто так. Тони задавал тренд, он показывал направление движения для целого поколения британских игроков – за ним шли Спилмен, Нанн, Стин, Местел. Да и Шорт начал свою карьеру, глядя на него. Ему повезло еще больше – ведь он осуществил вековую мечту шахматистов Англии – стал участником матча на первенство мира…

Успехом, с которого началась продлившаяся 10 лет карьера Майлса в больших шахматах, стал круговой турнир Амстердаме в 1976-м, тот самый после которого Корчной попросил у голландских властей политического убежища. Тони устоял черными против Виктора, а с другими сильными гроссмейстерами, набрал приличный плюс, что позволило разделить с беглецом 1-2-е место. Ну и, конечно, сочно изобразить свое выступление в прессе.

Постоянное обращение к эпистолярному жанру, его испещренные своеобразным юмором и самоиронией статьи стали еще одним кирпичиком популярности Майлса. В них читатель заново переживал хорошо известные события, глазами их непосредственного участника. Некоторые из них стали настоящими документами эпохи, показывая, что и за пределами супертурниров, матчей на первенство мира и насыщенных циклов борьбы за него, была и даже кипела шахматная жизнь. Особенно в Голландии, Англии, Франции, Германии.

А начиная с 1978 года, Майлс стал нередким гостем элитных турниров. Поначалу он в них не блистал – не позволял как уровень дебютной подготовки, так и чудачества в отдельных партиях. Но… год за годом постепенно набирался опыта, – и начал подниматься в них все выше. Была заметна и его работа. Всего за несколько лет британец прошел длинный путь от последнего места в Тилбурге в 1981 году к… первому в Тилбурге в 1984 и в 1985-м.

В эти несколько лет и уложились все главные шахматные достижения англичанина!

Так, в 1982-м он в первый и последний раз стал чемпионом Англии. Ему долго не давался этот титул, отчасти из-за того, что здесь он, лидер национальной сборной, должен снова и снова доказывать то, что Майлс казалось совершенно очевидным. И Хартстон, Боттерилл, Местел, но особенно Спилмен и Нанн раз за разом не соглашались с этим, – и опережали Тони в турнире. Ну или же завоевывали свои титулы при… его блестящем отсутствии.

Чуть раньше, на командном чемпионате Европы в Скаре он одержал и свою единственную победу над чемпионом мира Карповым. Причем, не как-нибудь, в пику всем свету сыграв против действующего шахматного короля 1.e4 a6!? 2.d4 b5, и выиграл после небрежности, допущенной им. По-сути, не имея классического шахматного образования, тем не менее, он обыгрывал и других лучших представителей советской шахматной школы – Смыслова, Геллера, Корчного, Спасского, Таля, Полугаевского. За счет своей воли, упорства и чисто игроцкой жилки, которая позволяла ему поднажать, когда соперник расслаблялся…

Сыграл он, разумеется, и в «Матче-реванше века» в 1984 году в Лондоне. Фигура Майлса была под некоторым сомнением – все-таки у него не было громких побед, да рейтинг его впечатления не производил. Но он получил 8-ю доску и сумел выиграть свой матч 2,5:1,5 – сделал три ничьих с Юсуповым и победил в 4-й партии сменившего его Романишина.

Тони не понравилось, что 7-ю доску получил его соотечественник Нанн. но за Джона тогда голосовали и высокий рейтинг, и очевидные успехи в розыгрыше первенства мира…

Для Майлса эта страница так и осталась закрытой. Ему ни разу и не удалось пробиться в претенденты. Все его попытки в межзональных заканчивались одинаково: поражениями в ключевых встречах, и откатом вглубь, а иногда даже и на дно турнирной таблицы – в Риге в 1979-м, в Тунисе в 1985-м, в Загребе в 1987-м, в Маниле в 1990-м. Конечно, Майлса это не могло не расстраивать, но серьезной тревоги по этому поводу он никогда не выражал: ну, какая в конце-то концов разница, борется он за корону чемпиона мира или нет?

Он – Майлс. И его особый статус, как нельзя вовремя, подтвердил Тилбург-1984, ставший лучшим турниром в его жизни. Начал его Тони с серии ничьих… Ну а потом одержал сразу пять подряд побед – над Сосонко, Смысловым, Портишем, Тимманом, ван дер Виллем! Ни в одной из них ему ничего не подставили – он выиграл каждую от первого и до последнего хода. Повезло? Несомненно. Но класс игрока как раз и проявляется в том, что он может в нужный момент показать свои лучшие качества. Он набрал 8 из 11, – и оставил в полутора очках позади себя Хюбнера, Белявского, Рибли и Тукмакова. Это был – просто шик!

Удивительно, но через год Майлс выиграл Тилбург снова. На этот раз – еще и играя, лежа на массажном столе! По ходу турнира он травмировал спину, и попросту не мог сидеть в кресле на протяжении пяти часов. Вместо того, чтобы выбыть из игры, как сделали бы на его месте большинство шахматистов, Тони убедил организаторов, что он сможет играть… Когда соперники узнали, как англичанин собирается играть, – турнир чуть не развалился.Так, Джинджихашвили заявил, что если Майлс будет играть с ним лежа, то он – стоя! И простоял рядом с кушеткой смертельно больного весь тур, смоля одну сигарету за сигаретой.

Тони потом сказал о своем результате в Тилбурге-1985: «Мало вещей в жизни меня могут мотивировать больше, чем преграда, которую надо преодолеть… Но, оказалось, для меня существует еще более высокая цель – это преодоление непреодолимой преграды!»

И даже в такой, едва ли не трагический момент, – врачи не могли дать полной гарантии в том, что его спина восстановится, – Тони оказался в центре общественного внимания. Его снимки, «отдыхающего» на кушетке в Тилбурге, обошли страницы газет всего мира.

Следующим таким же ярким, но… имевшим обратный эффект, и фактически поставившим крест на его дальнейшей карьере, стало оглушительное поражение в матче от Каспарова – 0,5:5,5. Гарри тогда между вторым и третьим матчами с Карповым, сыграл с двумя, как в тот момент казалось, ведущими шахматистами Запада – Тимманом и Майлсом. Но… если Ян не сдавался до последнего, и Гарри зафиксировал победу только в последней партии – 4:2, то что случилось в Базеле, в мае 1986-го непонятно до сих пор. Не разучился же Тони играть в шахматы! Он никогда не пасовал перед авторитетами, да и с Каспаровым до того играл вполне пристойно – две ничьи в Тилбурге и Никшиче, где Гарри громил всех.

А тут настоящая катастрофа – лишь одна ничья в шести партиях! В одной из них Каспаров издевательски, при полной доске фигур, вывел короля на f6, вперед своих войск. Проиграв ее, Майлс в сердцах воскликнул: «Мне обещали матч против чемпиона мира, а не против тысячеглазого чудовища, который видит абсолютно всё!» После этого он сломался.

Действительно, как после такого нормально играть в шахматы? Не смог и Майлс…

Его собственные представление об окружающем в том числе и шахматном мире, которые раньше помогали ему бороться и побеждать, разошлись с реальностью. Он стал все чаще выдавать желаемое за действительное, – и его результаты стремительное полетели вниз… Майлс усадил себя на 1-ю доску сборной Англии на шахматной олимпиаде 1986 года, – и провалился, что лишило его команду уникального шанса на победу против сборной СССР, которая была у них практически в руках. Майлс закончил на дне турнирных таблиц почти все сильные круговые турниры тех лет, – и закономерно вылетел из ротации. А перепалка с тогдашним президентом английской федерации, тем самым Кином, и вовсе привела его к сильнейшему стрессу и к начавшему прогрессировать душевному расстройству…

Майлс пробовал что-то перекроить в своей жизни. Он переехал на несколько лет сперва в Америку, затем в Австралию. Но его везде преследовали одни и те же проблемы, а форма год от года продолжала деградировать, – и вскоре он играл уже чуть ли не «за еду».

Впрочем, время от времени случались просветления, и тогда являлся прежний Майлс. Так, он несколько прилично выступил в тогда крупнейшем опене мира в Капель-ля-Гране, был не на последних ролях в Биле, Мальме и мемориалах Капабланке в Гаване. Однако самый громкий его успех пришелся на Лондонский этап Гран-при Intel в 1995 году. Тони попал на него не как победитель отборочного турнира, но как гражданин Великобритании. А попав, дошел до полуфинала, сняв с пробега Крамника и ван Вели, уступив только Адамсу.

Но после этого о нем почти не вспоминали. Он продолжал играть какие-то опены, сильно растолстел, став напоминать какую-то карикатуру на самого себя 20-летней давности. В тот момент им восхищались, в него влюблялись, – а тут… весь изломанный и издерганный, переполняемый комплексами и ментальными проблемами, все такой же резкий, ни с кем не соглашающийся и не принимающий чужого мнения, 45-летний не джентльмен.

Его последней турнирной победой оказался Canadian Open 2001, а последним турниром – чемпионат Англии с Скарборо, с которого Майлс снялся ровно за тур до окончания из-за плохо самочувствия. После чего вернулся в родной Бирмингем, как часто бывает с такими вечными странниками, где внезапно и умер от сердечного приступа 12 ноября 2001 года.

Майлс всегда любил потроллить своих соперников – в анализе после партии, а потом уже на страницах газет и журналов. Его последняя «шутка» оказалась вполне в духе довольно специфического юмора англичанина. Ему всегда были присущи скепсис и ирония. Прежде всего, по отношению к самому себе. И шахматный мир искренне скорбел по этому волку-одиночке, который так навсегда и останется в истории. Первый гроссмейстер Англии.