Сегодня умер Душан Ивкович. Это его последнее большое интервью – о работе в России, любви к голубям и проблемах современного баскетбола

Душан Ивкович – легенда европейского баскетбола. Он брал Кубок Корача в 70-х с «Партизаном» Кичановича и Далипагича, противостоял сборной СССР в финале сеульской Олимпиады, создавал новый ЦСКА вместе с Сергеем Кущенко и обыграл ЦСКА в грандиозном финале Евролиги в 2012-м.

Сегодня Душан Ивкович ушел из жизни в возрасте 78 лет. И поэтому мы поднимаем его последнее большое интервью (оно вышло на Sports.ru в марте 2020-го).

Мы встретились с сербским специалистом в Белграде и расспросили его о:

• любви к Греции и голубям;

• поражении ЦСКА в 2005-м, Маркусе Брауне и Теодорасе Папалукасе;

• Дмитрии Хвостове и «Динамо»;

• сборной Югославии, которая могла обыграть «Дрим-тим»;

• и победе над ЦСКА в финале Евролиги-2012.

Детство и баскетбол, пенсия и Греция

– Чем вы занимаетесь?

– Теперь у  меня есть возможность делать то, что я не мог на протяжении всей жизни. Я работал тренером до 73 лет, и сейчас могу проводить время с семьей, заниматься вещами, на которые никогда не хватало времени.

Я всегда говорил, что должен быть профессионалом – и для меня это означало посвящать всего себя работе. Например, за пять лет в Москве у меня не было времени даже раз сходить в Большой театр. Моя философия состояла в том, чтобы работать 24 часа в сутки – над разными аспектами. Иначе нельзя быть профессионалом.

Сейчас у меня есть время поддерживать отношения с друзьями, в том числе и из баскетбола, вот только что мы встречались с Димитрисом Итудисом. После всех «Финалов четырех», побед и поражений у меня осталось множество друзей по всему миру, и для меня важно, что мы остаемся близки, что, скажем, я могу поехать в Америку и встретиться с Греггом Поповичем.

Я по-прежнему являюсь членом технической комиссии ФИБА. Мы работаем над тем, как улучшить игру через изменения правил.

Когда меня спрашивают, не скучаю ли я, то всегда отвечаю: даже если бы в сутках было 50 часов, я знал бы, как ими распорядиться.

– Вас знают как очень образованного человека. Почему вы решили связать жизнь именно с баскетболом?

– Потому что это интересно. Мы с братом увлеклись баскетболом очень давно. Нам было по 13-14 лет. Мой отец – доктор юридических наук – всегда наблюдал за нами из-за высокого дерева и говорил матери: «Слушай, я не понимаю, что они там вообще делают с мячом, прыгают как обезьяны». Его идея состояла в том, чтобы его сыновья выросли бойцами, гладиаторами. Мужчинам приличествует играть в футбол или заниматься боксом или борьбой. Тогда никто не видел в баскетболе сверхатлетичного зрелища, в которое он превратился сегодня. Нам говорили, что это игра для девчонок и геев. Так нам говорили мои друзья из футбольных и боксерских клубов. И посмотрите, что происходит сейчас: именно баскетболисты – образец физической и психологической закалки. Баскетбол привлек меня с первого взгляда: возможно, из-за того же, что заметил еще генсек ФИБА Бора Станкович – баскетбол – единственный спорт, который тянется к небу.

Я никогда не планировал, что посвящу этому всего себя. Мой брат – он был старше меня на шесть лет – действительно отличался блестящими тренерскими находками: у него всегда были новые идеи, собственное видение. Он был просто гением.

Но мой первый тренер – а это легендарный тренер Бора Ценич – предложил мне работать с молодежными командами и выстроить подготовку с самых юных возрастов. То же самое я пытался сделать потом, когда возглавил ЦСКА: я помню Шведа, Курбанова и Вяльцева еще с тех самых времен, когда они играли за молодежные команды.

Я сам был средним игроком, не звездой, но постепенно втягивался в процесс – сначала работал в молодежке, затем возглавил «Партизан», где работал с двумя лучшими игроками того времени (Кичановичем и Далипагичем – Sports.ru)… Я очень счастливый человек, мне довелось поработать с таким количество великих игроков разных поколений.  И после этого я возглавил сборную Югославии. То есть я прошел по ступенькам и потренировал на всех уровнях.

Я пытался образовывать моих игроков, но это лучше спросить у них, повлиял ли я как-нибудь на них. Главное: я пытался их научить много работать, постоянно становиться лучше. Лучший игрок – тот, кто выкладывается на максимум. Очень часто меня упрекали в том, что я не умею работать с суперзвездами, но для меня суперзвезда – не тот, кто много получает, а тот, кто является примером для остальных. Очень горжусь, что мои игроки именно у меня проводили лучшие сезоны. 

Более того, мне кажется очень важным, чтобы игроки знали культуру, историю страны, где они выступают. Хорошо, что они получают вовремя зарплату. Но когда я пришел в ЦСКА, то я хотел показать игрокам Россию – мы ездили вместе в Петербург, ходили в Эрмитаж, в другие музеи, посещали исторические места в Москве. Знаю, что игрокам это не особенно нравится. Но куда бы мы ни приезжали, мы пытались сходить в местные музеи и познакомиться с культурой. Это было нормально для того баскетбола, в котором я вырос. Сейчас у игроков нет времени на учебу. Раньше баскетбол называли академическим видом: подразумевалось, что им занимаются только люди, которые получили высшее образование. Сейчас все иначе: они начинают играть в юном возрасте, сезоны очень длинные, матчей слишком много.

– Вы сейчас большую часть времени проводите в Греции. Когда вы туда только приехали, на вашу жену напали болельщики, потом на вас нападали болельщики… Как вы полюбили эту страну?

– Впервые я побывал в Греции в 1980-м. Тогда я стал тренером «Ариса» и переехал туда исключительно потому, что у моего сына были проблемы с дыхательными путями: врачи порекомендовали ему сменить климат. Тогда я начал контактировать с людьми из этой страны.

Второй этап – это начало 90-х, когда великой Югославии не стало и я поехал тренировать ПАОК.

Все действительно изменилось, на мой взгляд, когда нам с Желько Обрадовичем удалось повлиять на греческий баскетбол: мы тренировали множество игроков той сборной Греции, которая блистала в нулевых. Благодаря этому у меня сложились очень хорошие отношения со множеством людей. Я постоянно получал предложения – из Италии и Испании, но принял решение остаться в этом регионе, в восточной части Балкан. Там я проработал 16 лет. Оттуда я уезжал только в Россию, когда работал в ЦСКА и «Динамо».

Голуби, романтика, политика

– Рассказывают, что у каждого вашего голубя есть имя… Как вы вообще увлеклись голубями? Читал, что ваш отец был против.

– Да, мой отец говорил, что тот, кто следит за голубями, всегда витает в облаках. Соответственно, проблемы в школе и так далее. Поэтому он был против. Я тоже был против того, чтобы мои сыновья много времени уделяли голубям, но в детстве думал иначе. Голуби были со мной на протяжении всей жизни: я развожу сербских высоколетных голубей, и в каждом контракте было прописано, чтобы в моем доме должно было быть место для голубей. К сожалению, лишь в Москве это было невозможно: там слишком холодно.

Мне кажется, что любовь к голубям у меня идет по материнской линии. Я представляю четвертое поколение нашей семьи, которое занимается голубями. Первое, о котором я знаю достоверно, представлял мой дальний родственник и гениальный изобретатель Никола Тесла, хотя я не люблю говорить о нашей родственной связи. Затем ими увлекался мой дядя, профессор, который занимался проблемами сельского хозяйства и написал множество книг о голубях. И затем мы с братом: мы занялись ими еще маленькими – у меня есть фотография, где я держу голубя, хотя мне тогда было только два года. Сейчас у меня очень много голубей, это огромная любовь.

Меня привлекает в них очень многое.

Во-первых, это спорт. У нас соревнования на всех уровнях: на клубном уровне, на уровне города, на уровне страны. Есть четкие правила соревнований, есть специальные люди, которые их оценивают.

Во-вторых, голубь – это символ мира и дружбы. Символ любви. Это очень-очень верно.

Наконец, чтобы ощутить близость с голубями, нужно сконцентрироваться и начать думать как голубь. Это необходимо, чтобы понять, чего они хотят. С игроками то же самое. Отношения между игроками и тренером не складываются, если у них нет психологического, физического и душевного контакта. Душевный контакт – это очень важно. Понятно, что нельзя сравнивать игроков и голубей. Но в моей работе у меня никогда не было психологов, специальных помощников, всегда психотерапевтическими отношениями в команде я занимался самостоятельно.

И последнее – красота. Когда голуби вырастают, шея у них переливается лиловыми, зелеными, серыми цветами. Когда светит солнце, лучи падают на шею, и тогда в отражении вы видите самые прекрасные цвета на свете. Сложно сказать, что прекраснее: когда они поднимаются на самую высоту, очень-очень высоко, или когда они возвращаются обратно, без энергии, пролетав 14-15 часов. Мне кажется, это очень тонкое объяснение. Этого не всегда понимают даже те люди, которые занимаются голубями.

– В последнее время вы были вовлечены и в политику. Как это получилось?

– Ко мне просто обратились и попросили поддержать кампанию, поддержать определенные идеи со стороны спорта. Я быстро понял, что мне это не подходит: в политике все построено на компромиссах. Для меня важно, что политика – это способ сделать что-то лучше для людей, для страны, а не для себя. К сожалению, в большинстве стран, которые переживают переходный период, самыми успешными и богатыми людьми являются как раз политики. Я не понимаю этого, не могу идти на такие компромиссы – для меня важно искать наилучший вариант. И поэтому я пришел к тому, что нужно держаться подальше от политики.

– Я читал ваше интервью, где вы рассказывали об изменениях в Белграде по сравнению с вашим детством. Кажется, они вам не очень нравятся и вы хотели бы что-то поправить. Это правильное ощущение?

– Дело в том, что все изменилось. Например, если бы мой брат, который умер молодым, воскрес сейчас, он бы совершенно не узнал район Црвени Крст, в котором мы выросли. Но, друг мой, проблема не в том, что инфраструктура поменялась… Сами люди изменились. Моя философия состоит в том, чтобы верить в молодых людей, которые живут сейчас.

Проблемы баскетбола, Итудис, Попович, ленивые европейцы

– К вопросу о компромиссах. Вы работаете в технической комиссии ФИБА, при этом столько лет проработали в лучших клубах Евролиги. Между ФИБА и Евролигой возможен компромисс?

–  Я очень близок с представителями ФИБА и очень близок с представителями Евролиги. Считаю, что обе стороны должны сделать все возможное, чтобы разрешить конфликт в ближайшее время. И причина тут проста – баскетбол. Мне кажется, они должны создать совместную комиссию, которая бы примирила позиции обеих сторон. В нее должны войти люди, которые понимают, что у обеих сторон есть свои преимущества, обе стороны могут что-то предложить. Сейчас ни ФИБА, ни Евролига не хотят компромисса, но я верю, что это возможно.

– В целом вас беспокоит ситуация в европейском баскетболе?

– Я бы не стал говорить, что европейский баскетбол в кризисе. Но очевидно, что НБА настолько сильна, что с ней невозможно соревноваться, и она собирает всех лучших игроков по всему миру. Потолок зарплат уже поднялся выше 100 миллионов долларов.

Мне кажется, что наши игроки должны уезжать туда: каждый клуб, каждый тренер должны гордиться, что воспитали людей, которые выступают в НБА. Я тренировал многие поколения игроков, и они все уезжали – от Диваца и Петровича до Богдановича и Теодосича. Очень рад за них. Но что важно. Когда игрок готов, пусть он уезжает в НБА. Но сейчас уезжают совсем молодые игроки, которых драфтуют из школ, из университетов.

В 80-е к нам приезжали такие люди, как Боб Макаду и Майк Д’Антони, и тренеры могли на примере опытных американских игроков обучать молодых. Сейчас же американцы доминируют, они играют даже за многие национальные команды. Понятно, что европейским клубам очень тяжело: их молодежь уезжает, а им на смену приходят американские игроки более низкого уровня. Ситуация тяжелая.

Я не говорю о кризисе. Посмотрите на Евролигу: она расширяется, соревнования становятся все интереснее, все залы заполнены… Но, как член технической комиссии ФИБА, я могу судить об уровне игры, и мне кажется, он должен быть выше.

– Современный баскетбол отличается от того баскетбола, в который ваши команды играли в 70-е. Вам он нравится?

–  Мы должны просто принять, что баскетбол меняется. Например, когда-то Бора Станкович, генсек ФИБА, и Радомир Шапер, президент технической комиссии ФИБА – самые влиятельные тогда люди в баскетболе – спросили меня насчет изменения правил. Предложения были самыми разными: размеры площадки, трехсекундной и так далее. И тогда я им сказал, что европейские игроки очень ленивые и нам нужно скорректировать правило 24 секунд. Я впервые сыграл против команды НБА в 1988-м, это были «Бостон Селтикс» с Лэрри Бердом, Деннисом Джонсоном, Макхэйлом и всеми. Очень талантливая команда, но самое важное: все наши броски совершались под конец владения. И вот я им предложил, чтобы команда выходила со своей половины за 8 секунд. Это правило всем понравилось, и его потом взяли и в НБА.

В 90-х у нас была очень плотная игра, забивали очень мало, но игра зависела не столько от защиты, которую ставили тренеры, сколько от того, что на атаку давалось 30 секунд. Сейчас игра стала гораздо быстрее, агрессивнее при переходе в атаку. Это привело к тому, что некогда лучшие тренеры, специализирующиеся на позиционных атаках, не могут приспособиться. Даже лучший тренер в мире Грегг Попович говорит, что ему не нравятся трехочковые, и шутит, что с таким же успехом можно ввести четырехочковые. Но что поделаешь, мир меняется, нужно приспосабливаться под эти изменения.

Это не вопрос тенденций баскетбола, это вопрос того, как вы собираете свою команду: правильные игроки под правильную философию. Раньше основополагающей была игра два на два. Теперь у вас есть большие парни вроде Адетокумбо или Леброна, под них освобождают площадку и дают им возможность играть один на один, а снайперы стоят на дуге и ждут. 

Баскетбол нельзя изменять искусственно, ориентируясь исключительно на цифры, например, количество выброшенных трехочковых. Мне нравится любой качественный баскетбол, какой бы эпохе он ни принадлежал.

– Димитрис Итудис рассказал, что именно вы познакомили его с Желько Обрадовичем. Что вы в нем увидели?

– Мы здорово сработались с ним в ПАОКе, подружились, он даже останавливался у меня дома. И мне кажется, это был важный момент в его карьере, когда я сказал Желько: «Обрати внимание на этого молодого человека. Он очень хороший тренер, знает несколько языков, настоящий лидер». Сейчас мы очень близки с ним. Рад, что он вырос до лучшего тренера Евролиги.

Самое важное в тренере – это характер. Нужно быть лидером, уметь вести за собой. Затем уже идут другие качества: понимание психологии и все остальное. Димитрис – очень харизматичный и образованный человек, ему нравится обучать игроков.

Кокошков, югославская «Дрим-тим», Петрович и Дивац

– Как считаете, сможет ли стать таким лидером для сборной Сербии Игор Кокошков?

– Мне кажется, что Игор – это наилучший вариант для нашей команды. Понятно, что ему будет непросто, так как он одновременно работает помощником главного тренера в НБА. Я разговаривал о нем – не как консультант, а скорее как друг – с президентом Федерации Сашей Даниловичем: сказал ему, что это первый кандидат. Данилович вообще-то попросил меня заняться сборной, но я закончил с тренерской работой.

Перед этим «окном» Люк Уолтон не хотел отпускать Игора в сборную. И это было очень логично: у них много проблем, они сейчас проигрывают, не лучшее время для отлучки… Но я объяснил им, что нужно настаивать на своем. Нужно понимать американскую психологию: звезды требуют обмена, если их что-то не устраивает, посмотрите на Дэвиса. Ты должен придерживаться того же курса: это твоя мечта, ты этого хочешь, постарайся поговорить с тренером еще раз, объясни ему, что ты станешь лучше в своей работе, если тебе не будут закрывать путь к мечте всей твоей жизни. И вот он здесь. Я знаю его более 20 лет, он отличный тренер, и он сразу же показал это в первом матче. Я видел, как он работал на игре с Финляндией.

– Вы построили югославскую сборную в 80-е, а потом несколько раз выстраивали ее чуть ли не заново. В чем ваша сила?

– Все знают, что на территории бывшей Югославии постоянно рождаются люди, в которых заложен необыкновенный талант к спортивным играм. Но быть талантливым – недостаточно.

Например, когда Кондрашин еще работал в Петербурге, русские подготовили много характеристик на югославских игроков. Когда они готовили Сабониса, то использовали всю накопленную информацию о Чосиче. Так вот о Дражене Петровиче там говорилось: «Дражен Петрович очень талантливый парень, но его главный талант – талант к работе». Тогда я впервые услышал о такой вещи, как талант к работе.   

Нужно учить работать, учить их постоянно прогрессировать. Работа – это наша главная характеристика. Работа, как бы ни было трудно.

Я особенно вспоминаю те годы, когда сборной было запрещено выступать. Нужно было собирать людей, все боялись возвращаться, так как думали, что их могут отправить на войну.

– В 91-м Югославия распалась. Что, по-вашему, это значило для баскетбола?

– Уверен, что мы потеряли лучшую команду всех времен. Мне кажется, баскетбол многого лишился из-за того, что «Дрим-тим» не смогла сыграть с единственной командой, которая могла бы их обыграть.

Мы не можем оценить, как бы сложилась финальная игра между нами. У той команды не было реального соперника, и настоящий уровень мы бы узнали лишь в очном противостоянии. Бора Станкович и Дэвид Стерн приняли очень важное решение, и по его логике мы должны были увидеть в финале столкновение двух этих команд.

Кстати, американцы поняли, что им нужно привлекать профессиональных игроков из НБА тогда, когда сборная СССР обыграла их в Сеуле в 88-м. Очевидно, что самая значимая золотая медаль на Олимпиаде для американцев – это баскетбол.

– А потом возник конфликт между Петровичем и Дивацом.

– О, об этом не нужно даже говорить. Между ними не было никакого конфликта. Это все политическая пропаганда. У спортсменов не может быть таких проблем.

ЦСКА, победа «Олимпиакоса» в 2012-м, Тео Папалукас

– Вы провели в России столько времени. Сожалеете ли вы о чем-нибудь?

– Нет, это было прекрасное время. Тогда у меня было предложение от «Денвера», и я выбирал между ними и ЦСКА. Но я ни разу не пожалел, что отказался от шанса поработать в НБА, что не стал первым тренером из Европы. Тогда Кики Вандевейе позвонил мне уже после того, как я дал слово возглавить ЦСКА. В России все было прекрасно – тогда в ЦСКА пришел Сергей Кущенко, и мы начали строительство новой команды. Клуб был разрушен, проигрывал титул «Урал-Грейту». Я собрал игроков на первый сбор здесь, в Златиборе, кто-то был еще в сборных, и мы готовили новую команду с молодыми игроками, с Моней и Хряпой, которых взяли из «Автодора». И тогда у нас не хватало игроков для полноценных тренировок, у нас не было даже тренировочной формы. И постепенно, год за годом, мы начали строить новый клуб. Посмотрите, во что превратился ЦСКА сегодня.

Все шло по плану: единственное, к чему я не был готов – то, что конечной точкой должен был стать «Финал четырех», который проходил в Москве.

Тот «Финал четырех» получился очень странным. Игроки просили, чтобы им дали хоть немного потренироваться в «Олимпийском», который был им незнаком. Мне сказали, что это невозможно, это не разрешается правилами. И, к сожалению и для меня, и для игроков, и для всего российского баскетбола, мы проиграли. Для меня это был важный опыт. В том полуфинале мы встречались с «Басконией». По ходу сезона мы обыграли их четыре раза из четырех. У нас была рекордная серия побед. И тогда мы были под огромным давлением: если помните, еще Папалукас показал, что перережет им горло. Не забывайте, что на другой стороне были Кальдерон, Приджиони, Скола, Мацияускас, Ночиони… Мы не могли проиграть тогда, но у меня не было опыта такой подготовки.

Вообще же, Россия мне запомнилась очень хорошей организацией, у нас остались прекрасные отношения с Сергеем Кущенко. И люди в ЦСКА всегда говорили, что с его приходом возник «новый ЦСКА».

– Маркус Браун вас тогда разочаровал?

– Нет, нет и нет. Он очень серьезный игрок, приезжал на матчи в элегантном костюме, всегда готовил себя к роли MVP, я дал ему эту возможность и не жалею об этом. Тогда вмешались обстоятельства, к которым мы не были готовы: например, даже после игры к нам в раздевалку вошел какой-то человек (спросите у Кущенко, кто это был) и начал плакать, мне пришлось его выгнать и сказать, что здесь могут находиться только игроки. Много подобных нюансов. Если бы я был готов к ним, то мы бы никогда не проиграли.

Это была великая команда. Там были собраны высочайшие профессионалы. Маркус Браун был их лидером.

– Из той команды самый интересный игрок – Теодорас Папалукас. Его привезли за компанию с Хацивретасом, и каким-то образом он превратился в MVP. Как так получилось?

– Расскажу, в чем секрет.

Греческие игроки очень помогли ЦСКА. Хацивретас как забивала был поначалу поинтереснее. У нас была идея забрать Диамантидиса, когда он еще играл за «Ираклис», но он договорился с «Панатинаикосом». Папалукаса я старался выпускать шестым игроком – он здорово читал ситуацию на площадке, выходил со скамейки и вовремя реагировал на происходящее.

В чем разница между моей командой и командой Этторе Мессины? Я больше доверял российским игрокам. Мне предлагали подписать Энтони Паркера, но я сказал, что у меня есть Моня и Хряпа, куда мы его возьмем. Хотя так, конечно, так бы мы ослабили «Маккаби».

Но что Мессина сделал с Папалукасом – он поставил его на место разыгрывающего вместе с Вантерпулом, и одновременно у него был Холден, который оказывал давление на мяч в защите, а впереди играл без мяча. Это похоже на современный баскетбол. И аплодирую ему. Это было блестящее решение.  

– В «Динамо» вы заметили совсем молодого Дмитрия Хвостова. Чем он вам понравился?

– Диме было 17 лет. Никогда не забуду, как он в 17 лет сыграл в Евролиге. Он был очень быстрым и умным игроком. Мне кажется, что многих сбивало с толку его детское лицо. Но кто сказал, что у человека с детским лицом не может быть характера?

То «Динамо» показывало фантастический баскетбол. Мы разгромили «Олимпиакос», выиграли у них 15 очков. Мне казалось, что эта команда обязана дойти до «Финала четырех». Но потом Хансен порвал ахилл, помню, как он плакал. После этого все разрушилось: американцы – отдельно, русские – отдельно, греки – отдельно. Хотя я до сих пор очень доволен работой в «Динамо».

– В 2012-м вы все же «отомстили» ЦСКА за увольнение и обыграли их в финале. Вы слишком хорошо знали Теодосича и Крстича?

– Если честно, тот ЦСКА с вернувшимся из НБА Андреем Кириленко – самая доминирующая команда за всю историю Евролиги. По крайней мере, за то время, что я застал. Возможно, мадридский «Реал» в 60-х с Щербяком, Брабендером и прочими и был лучше. Но я тогда не работал тренером.

В том матче не было никакой загадки. В большом перерыве, когда у ЦСКА было огромное преимущество, я постарался разбудить молодых игроков, устроил головомойку Спанулису, хотя критики все время говорили мне, что нельзя ни на кого кричать. Плюс вы всегда должны верить до последней секунды. Понятно, что нам очень повезло: если бы мы провели 100 матчей, то выиграли бы из них только три-четыре. Но это случилось. Дошло даже до того, что Шишкаускас промахнулся с линии… Это баскетбол.

– Вы как-то сказали, что тренера нельзя оценивать по победам. А как тогда?

– Хорошая работа тренера – это не титулы. Моменты триумфа очень коротки. Когда мы побеждали, меня все время спрашивали: «Тренер, вы что такой грустный?». Я не грустный. Это просто секунда: я не могу сходить с ума, пить шампанское, курить сигару и делать все, что традиционно делают. Я всегда в таких ситуациях думал о том, что сделало нас чемпионами. А это тяжелая многодневная работа. Даже в такие моменты, как это произошло с тем «Олимпиакосом».

Уровень тренера – это не только победы. Одному моему американскому другу сказали: «Поздравляем, вы провели лучший сезон в карьере, вы стали лучшим тренером года». А он ответил: «Нет, нет, друзья мои, это команда была лучшей, а я просто расставил игроков по позициям». Вот и я так же расставлял игроков по правильным позициям – туда, где они давали максимум. Если игрок не боец, я не могу сделать его бойцом. Например, Зоран Савич. В нем 2,06, но ему нравилось сражаться, он боролся и с огромными игроками. А другой – даже центровой – не любит контакт.   

Фото: globallookpress.com/Panoramic/ZUMAPRESS.com; East News/imago sportfotodienst/EAST NEWS, AA/ABACA/EAST NEWS; РИА Новости/Алексей Филиппов; Gettyimages.ru/Christof Koepsel/Bongarts