Перевод интервью Юдзуру Ханю: «В Турине мне хотелось оставить после себя след»

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Что на самом деле значила тренировка четверного акселя без тренера?

Уважаемые читатели! Предлагаю вашему вниманию перевод на русский язык интервью Юдзуру Ханю от 8.12.2019, опубликованного на сайте японского спортивного журнала Sponichi.

Перевод с яп. на англ.: IcePrinceYuzuru

Перевод с англ. на рус.: Pamina

Source: Sponichi

- Прошел один день после соревнований. Что Вы чувствуете сейчас: удовлетворение или разочарование?

- Всё сразу. Если честно, такую структуру программы я собирался использовать лишь при крайней необходимости. Думаю, это даже хорошо, что я таким образом смог её опробовать, ведь до этого мне, по-моему, только один раз удалось исполнить её без ошибок, от начала и до конца. Я не стремился правильно выполнить аксель, тулуп или флип. Я хотел приложить все усилия, чтобы показать чистое исполнение. Снова ощутил на себе, как же трудно на соревнованиях. В то же время, думаю, то, что мне удались четверные риттбергер и лутц – уже большой шаг, но есть и другие задачи: связующие элементы, музыкальность и презентация; все эти вещи необходимы мне в катании, иначе это уже буду не я. Всю ночь перед произвольной я ломал над этим голову и пришел к выводу, что это было бы неубедительно.

- Вы также дали понять, что аксель готов?

- Прошу прощения, но он ещё совершенно не готов... Мне очень неловко.

- У Вас уже есть планы на чемпионат мира?

- Да, там я собираюсь сделать всё, что в моих силах. Если честно, после короткой программы мне всё казалось безнадёжным. Ведь в итоге ни сальхов, ни каскад с четверным тулупом совершенно не влились в структуру Otonal. После проката я не переставая думал только об одном: почему же они выпали из программы? Учитывая разницу в 13 баллов, я мог либо добавить в программу прыжок, либо сделать четверной вместо тройного. Сейчас-то я понимаю, что на разницу в баллах всё это уже не повлияло бы. Он [Нейтан Чен - Прим. перевод.] тоже прыгает пять четверных, и к тому же не боится давления. Я чувствовал, что будет непросто. И поэтому мне хотелось оставить какой-то след. Я размышлял о многих вещах. Например: «Почему сейчас мой тренер не рядом со мной? Как я мог допустить ошибку в короткой?» Я не из тех, кто верит в судьбу. Но я верю, что все, что случилось со мной в тот день, что-то значило. А если это и правда так, то я просто обязан был действовать, чтобы двигаться дальше, и остановить меня было некому. Разрешения я просил сам у себя.

Source: Joosep Martinson

Последний раз я тренировал четверной аксель месяц назад. С тех пор я ни разу к нему не возвращался, если не считать пару попыток между этапами Гран-при в Канаде и Японии. Конечно, я не планировал завершить работу над ним сразу после NHK Trophy, но мне всё равно хотелось исполнить его в тот день, в Турине. Я желал этого, потому что тогда мне было необходимо оставить что-то после себя на льду, раз уж я не мог вставить аксель в программу. На той тренировке мне нужно было решить многое. Так происходит всегда, когда я тренирую четверной аксель – многое требуется обдумать и прийти к какому-то окончательному решению. Пока в большинстве случаев мой аксель все ещё недокручен, но это ещё и большой риск, потому что обычно при падении с него я чувствую боль. К тому же надо учитывать и то, что на официальных тренировках всегда ощущается возбуждение – из-за этого возникает чувство, словно я парю надо льдом. Это напоминает ту ситуацию, когда спортсмен выступает травмированным, от чего риски усугубления травмы, естественно, повышаются. Конечно, вероятность получения травмы при работе над четверным акселем и так велика, а в условиях общей тренировки становится даже пугающей. В итоге я был практически полностью готов отказаться от самого соревнования. Знал, что если вложу в тренировку все силы, то не продержусь до произвольной. И также понимал, что внести какие-то изменения мне точно придётся, поскольку я не выполнил каскад в короткой программе. Да, тренировка в таких условиях – не совсем то, что можно назвать «отказом соревноваться», но если уж я решил доказать, что продолжу бороться изо всех сил, то для этого мне было необходимо зайти на четверной аксель. Я был твёрдо в этом убеждён. Так получилось, что за время, проведённое в Турине, мне пришлось принять много разных решений, и потому совсем недавно, отмечая свой день рождения, я осознал, что то был момент, который бывает лишь однажды, после которого изменится вся моя жизнь. У меня была возможность выступить в стране, попасть в которую я всегда стремился; и, думаю, всё ведёт к моей победе на Олимпиаде. Да, мне не удалось приземлить здесь все запланированные прыжки, но именно это место положило начало очень многому в моей жизни. Прошу прощения за долгий ответ.

Source: Joosep Martinson

- Если бы Ваш тренер был рядом с Вами в тот день, Вы бы все равно стали тренировать аксель?

- Нет, не стал бы. Меня бы остановили. Мы бы поговорили о том, что для меня важнее, и в тот момент этим бы стало участие в соревновании. Я и сам это понимал, но тогда мне казалось, что надежды нет, и чувствовал, что моя цель здесь – оставить что-то после себя. Я уже говорил об «идеальном Юдзуру Ханю», которым когда-то был – юным и гордым, и при ответе на вопрос «Что ты сделал на том турнире?», тот Юдзуру говорил бы только о борьбе. Так или иначе, я понимал, что программу с такой расстановкой элементов практически невозможно будет исполнить без ошибок. Думаю, это невозможно и на 10%. Но если уж я принял решение рискнуть всем – рискнуть всем и всё равно не выиграть, то мне следовало сделать то, что было необходимо в тот момент. Вот почему тогда, в Турине, я остановился на исполнении четверного лутца и совершенствовании четверного акселя.

Благодарю, что дочитали!

С уважением,

Pamina