Александр Головин: «Игнашевич и Березуцкий говорили мне: «Ты ошибешься, если останешься»
Александр Головин, 22-летний экс-полузащитник московского ЦСКА, поделился впечатлениями от перехода во французский ФК «Монако».
– Насколько сложным для вас оказался выбор клуба между «Монако», «Челси» и на первом этапе – «Ювентусом»? Мучались, колебались?
– Выбор был тяжелым. Понятно, что в 22 года сложно его сделать самому. Ты советуешься с людьми, чье мнение тебе интересно знать, слушаешь чьи-то советы. Мой выбор пал на «Монако» прежде всего потому, что здесь хорошо работают с молодыми футболистами. Я к этому очень серьезно отнесся, смотрел, сколько игроков из этой команды вышло и кого именно она воспитала. Поэтому и решил, что «Монако» будет для меня лучшим вариантом.
– Многие наши футболисты боятся ехать в Европу, прочь от домашнего комфорта и условий наибольшего благоприятствования. Почему это не остановило вас?
– У меня с детства была мечта играть в Европе. Понятно, что, когда я был маленьким, далеко загадывать не мог. Но, когда понял, что в России у меня получается, причем в хорошей команде,– безусловно, нацелился на то, чтобы попробовать себя в Европе. Комфортно там или не комфортно – не важно.
– А есть у вас какая-то долгосрочная мечта – например, попасть в какой-то определенный клуб?
– Нет. Мне хотелось показать себя и посмотреть на себя в Европе, на уровне топовых чемпионатов. Не просто играть несколько матчей в Лиге чемпионов за ЦСКА, а постоянно, каждую неделю играть в одном из ведущих первенств континента.
– Мечтаете ли о чем-то помимо футбола?
– Почти все мои мечты, которые были или есть, связаны с футболом. Я же пришел в футбольную секцию в четыре года, целыми днями был на поле, смотрел все матчи наших топовых команд и мечтал играть в любой из них.
Сегодня мечта – стать лидером в команде, в которой нахожусь. По крайней мере, важным для нее игроком. Максимально улучшить свои качества и принести всю возможную пользу «Монако».
– Ходили разговоры, что Леонид Слуцкий, очень многое для вас сделавший, рекомендовал вам перейти в «Челси». Это правда?
– С Леонидом Викторовичем я всегда очень хорошо общаюсь – вот это правда. Он мне всегда советовал перейти не в «Челси», а туда, где я буду рад, счастлив и где мне будет комфортно.
– Кто еще для вас столь же важные люди по части совета? Первый тренер в Калтане Александр Плясунов?
– Наверное, все-таки нет. Много разговаривал со старшими ребятами в ЦСКА и сборной – Сергеем Игнашевичем, Васей Березуцким. Они мне говорили: «Ты в любом случае не ошибешься, куда бы ни уехал. Ты ошибешься, если останешься». Но не припомню, чтобы кто-то назвал определенный клуб, куда мне надо переходить.
– Трудно будет не думать о том, что большую сумму за российского футболиста не платили ни за кого и никогда?
– Вообще не трудно. Просто не думаю об этом.
◊
– Кому первым позвонили, заключив контракт с «Монако»?
– Конечно, родителям – самым важным людям в моей жизни. Они были за любой мой выбор. Как и все мои близкие. Они хотят только одного – чтобы я был счастлив. Тем вечером собрались с молодежью из ЦСКА, теми, с кем последнее время играл. Посидели, попрощались.
– А с армейской командой в целом успели попрощаться?
– Пока нет. Но, надеюсь, еще получится. Вообще, каждый из ЦСКА и из сборной, игроки и тренеры сказал мне напутственные слова, пожелал удачи.
– Матчи ЦСКА после перехода в «Монако» успеваете смотреть?
– Смотрел абсолютно все, начиная с Суперкубка против «Локомотива».
– В прессе публиковалось фото вашего рукопожатия с Фалькао в день приезда. Важно было, что именно он вас поприветствовал?
– Конечно, приятно было, когда тебя встречает футболист с таким именем. Он ведь еще и на русском меня встретил! Сказал: «Доброе утро». Очень здорово, что здесь люди такие открытые. И даже такие звезды, как Фалькао и Йоветич, стараются тебе помочь, переводят на английский упражнения, пока я не подтянул французский. Хотят, чтобы я понимал, что делать на тренировке.
– Каким вообще оказался ваш первый день в Монако?
– Прилетел в два-три часа дня. Мне показали место, рассказали о нем. Понравилось все! Порадовало, что здесь всегда тепло, хорошая погода. Можно сходить на пляж. Хотя понятно, что я приехал сюда не за этим.
– На пляже успели побывать?
– Один раз. По-моему, на второй день. Вообще-то я родом из Сибири и не могу назвать себя любителем пляжей. У нас только два месяца в году тепло, и я как-то не успел это дело полюбить.
– Начали ли учить французский язык? Самостоятельно или с учителем?
– С русскоязычным учителем. Провел уже четыре урока. Пока очень тяжело, но надеюсь, что дальше будет легче.
– А как у вас с английским?
– Понимаю многое, но сказать могу мало.
– Расскажите о бытовой стороне своей жизни в Монако. Где поселились, как передвигаетесь по городу?
– Живу в отеле, но уже подыскали квартиру – и перееду примерно в начале сентября. Водитель возит меня – но, к сожалению, теперь не на тренировки, а на восстановительные мероприятия. Есть и другие ребята, у которых травмы – нас два раза в день возят восстанавливаться на базу. Питаюсь в основном тоже в гостинице. Вечером могу куда-то выйти в другое место, но из-за травмы почти этого не делаю. Провожу все время либо на базе, либо в номере.
– Из-за скверного настроения? «Сломаться» за четыре дня до стартовой игры в новой команде – вам не позавидуешь.
– Нет, оно уже нормальное. В первые дни, конечно, сильно расстроился, но если все время сидеть и убиваться, лучше точно не будет. Расстраиваться долго не вижу смысла – нужно поднимать голову и двигаться вперед. Принял то, что случилось, как свершившийся факт, с которым ничего нельзя поделать. Нужно только делать все, чтобы быстрее восстановиться. Чем и занимаюсь.
– При каких обстоятельствах получили травму?
– В несерьезном эпизоде, в котором не было никакой агрессии. Столкнулись плечом в плечо с Фалькао. После чего просто оступился и подвернул ногу.
– Звонил ли вам Станислав Черчесов? С кем из российских футбольных людей вы вообще поддерживаете отсюда контакт?
– Со Станиславом Саламовичем общались еще перед переходом. А уже после травмы поддержал Смолов, еще многие ребята. Армейская молодежь – Чалов, Кучаев, Чернов. С ними вообще много общаюсь.
– В Монако большая русскоязычная диаспора. Вас узнают?
– Не так часто, как в России, но бывает, что просят сфотографироваться и расписаться.
◊
– Легко ли было получить в «Монако» свой 17-й номер? И вообще, с каких он у вас пор?
– Первый раз он у меня появился в юношеской сборной России, в 16-17 лет. С ним пошли успехи – выиграли юношеский чемпионат Европы U-17, взяли серебро U-19. Когда Сергей Ткачев, у которого был этот номер, перешел из ЦСКА в «Арсенал», я попросил его в клубе. Дали. В «Монако» тоже оказалось, что этот номер свободен.
– «Легендой N 17″ в ЦСКА никто не называл, не подкалывал?
– (Смеется.) Нет.
– Чем «Монако», в позапрошлом сезоне дошедший до полуфинала Лиги чемпионов, изнутри больше всего отличается от России?
– Во всем. Как люди походят к тренировкам, с какой самоотдачей работают до начала занятий, в тренажерном зале, как относятся к восстановительным мероприятиям. Много упражнений в тренажерном зале я у нас не видел вообще никогда. После тренировок все ребята во льду стоят. Отношение к массажу, мне кажется, более серьезное.
– Вы уже поняли, в чем уникальность Леонарду Жардима? Что делает его таким особенным тренером, который столь здорово умеет развивать молодежь?
– Понял, что у него очень интересные тренировки. Работал с командой, получается, два дня, и даже за такое короткое время увидел очень много новых для себя упражнений. Да вся тренировка была непохожа на занятие у любого тренера, с которым я работал до сих пор!
– Жардим хвалит вас во всех интервью, подчеркивает, что рассчитывает на вас как на игрока стартового состава.
– Мне очень приятно это слышать, и для меня очень важно не подвести тренера.
– Вы ходили на матч против «Лилля», завершившийся нулевой ничьей. Он вас чем-то удивил?
– Очень понравилась поддержка фанатов. Что же касается самого футбола, было видно, что он сильно отличается от российского. Сразу видно, что для обеих команд главная цель – проявить себя в атаке. Не бояться, не стоять сзади, не закрываться. Из-за этого получается очень зрелищный футбол. Хватало моментов и у одной команды, и у другой. Считаю французский чемпионат очень сильным!
◊
– Во время чемпионата мира вас не отвлекали разговоры об интересе то одного европейского топ-клуба, то другого? Сложно на всем этом фоне было сконцентрироваться на игре?
– Понимал, что после первого нашего удачного матча начнутся разговоры. Когда игра закончилась, сразу пришла в голову мысль: мы сейчас снова все хорошие, молодцы. Но я во время турнира вообще не заходил в соцсети и на сайты, где много пишут о переходах. Не то чтобы вообще отказался от интернета, но на разговоры о трансферах вообще не обращал внимания. Даже если где-то случайно видел заголовки со своей фамилией – новости не открывал. Понимал, что это может, пусть и немного, но меня отвлечь, а этого допустить было нельзя.
– После одного из матчей вас вывели в эфир Первого канала, а вы на фоне неумеренных восхвалений убрали наушник и ушли. Позже вы сказали, что из-за проблем со звуком. Это действительно так?
– Да. Поначалу слышал, что говорили, но потом звук пропал. Я просто сказал: «Извините, я ничего не слышу, мне надо ехать».
– В первом матче ЧМ-2018 вы набрали 1+3, а в последующих здорово пахали, но результативных баллов больше не набрали. С чем вы это связываете?
– Понятно, что Саудовская Аравия, при всем к ней уважении,– не такой сильный соперник, как остальные. К тому же она играла в открытый футбол, было видно, что у нее нет ставки на оборону. А те же египтяне действовали как раз от обороны, хоть впереди у них и был Салах. С Испанией тяжело было, почти все 120 минут она владела преимуществом…
– Пенальти страшно было бить? Акинфеев сказал, что вы били с закрытыми глазами.
– Да нет, с какими закрытыми (улыбается). Понятно, что волнительно, но не страшно. Понимал, что обязан забить.
– Акинфеев отбивает пенальти от Аспаса, вы – в четвертьфинале. Ваши эмоции?
– Если честно, у меня сознание минут на десять как будто отключилось. Какой-то отрезок после этого просто не помню. Словно его кто-то взял и вырезал.
– Обидно было, что заменили в овертайме встречи с Хорватией?
– Не обидно. Я к тому времени очень сильно устал. Принимал такие глупые решения на поле, что сам после этого думал: «Что я делаю?!» Настолько устал, что голова вообще не соображала.
– Если бы чуть точнее отдали Смолову еще при 1:1…
– …да, мог быть гол. Я и так попытался максимально слабо отдать. Но в Сочи плохого, даже ужасного качества было поле. Все были удивлены. Нас даже не пустили туда на предматчевую тренировку. Я отдал очень слабо, но он ускорился из-за того, что было мокро и мало травы.
– После Хорватии многие плакали. Вы тоже?
– Не плакал, но было очень обидно. Первые три дня после игры чувства были очень сильны. Но нам здорово помогло прийти в себя, когда встретились с болельщиками на Воробьевых горах. Вот в тот момент почувствовал даже какое-то счастье, что столько людей были довольны и пришли сказать нам «спасибо». Но ближе к тому вечеру все равно стало немного грустно. Мы были в шаге от медалей! Так близко…
– Артем Дзюба рассказывал, что его даже бабушки узнают и обнимают. А вы какие-то признаки всенародной любви успели ощутить?
– Конечно. Каждый чувствовал. Видно было, что вся страна за полтора месяца от ненависти к футболу повернулась к большой любви.
– Чемпионат мира добавил вам уверенности, что вы можете играть на абсолютно любом уровне?
– Во-первых, он показал, что мы – не слабая команда, и при должном желании она может добиться больших успехов. Думаю, что не только у меня, а у многих футболистов нашей сборной есть шанс проявить себя в Европе.
– От вашей игры во многом зависит то, будут ли приглашать других россиян. Не будет ли это над вами довлеть?
– Никак не будет. Не могу думать о том, как помогу – и помогу ли – другим футболистам. Сейчас мне нужно думать только о том, как проявить себя и побыстрее адаптироваться и начать играть в свой футбол.
– К первому матчу Лиги наций в Турции можете успеть поправиться? А может, даже к домашней игре «Монако» 2 сентября против «Марселя»?
– Точный срок, когда вернусь в строй, назвать сложно. С такой травмой не нужно форсировать выход на поле.
◊
– Поразила база «Монако», врезанная в скалу?
– Мне уже приходилось ее видеть. Играл за ЦСКА в Лиге чемпионов с «Монако», и там проходил матч молодежных команд. Я пришел на матч, и меня очень удивила эта скала. Не знал, что у основной команды там тоже база, и обнаружил это только сейчас, когда меня в первый день туда привезли. Сразу вспомнил это место. Очень красиво.
– В момент игры за ЦСКА против «Монако» не приходило в голову, что это ваша будущая команда?
– О чем вы говорите? Это была где-то моя десятая по счету игра за ЦСКА.
– Всем понравилась фотография, как вы делаете селфи в Монако на горе. Так впечатлила здешняя природа? Не было мысли: «И я здесь буду жить?!»
– На самом деле я был наслышан, что здесь так красиво. Но живьем эту красоту, можно сказать, не видел. Играл в Монако в товарищеском за сборную перед Евро-2016 против Сербии, потом за ЦСКА в Лиге чемпионов – но был только в гостинице и на стадионе, так ничего и не видел. А тут, когда поднялся наверх, удивился – было безумно красиво. Не думал, что настолько.
– Когда росли в Калтане, могли себе представить, что будете жить и играть в таком райском месте?
– Когда я рос в Калтане, не думал, что буду играть в Москве и даже Новосибирске (усмехается). О Монако даже говорить нечего.
– У вас пятилетний контракт. Допускаете, что отыграете его целиком – и, как Фалькао, станете символом команды? Или, скорее всего, года через два-три пожелаете перейти в еще более крутой чемпионат?
– Тяжело рассуждать о будущем. Но если мне очень сильно понравится, и я влюблюсь в это место, то буду только рад тут остаться. Если же так случится, что получится перейти в супертоповую команду, то это тоже хороший вариант. Плохого варианта нет!
– А через сколько лет вы представляете себя возвращающимся в Россию?
– Тоже тяжело говорить. Время покажет.