Смерть кота

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

          Больше некому сталоПротыкать пальцем дырки в бумаге окон, Но как холодно в доме!                                                                                                     (Хокку "Умер ребёнок")

 У нашего Васика, огромного красавца-сибиряка, появилась одышка. Жена сносила его к ветеринару и принесла страшный диагноз: более 50% лёгких разрушены раком. «Боже мой! – подумал я, – как же ему, наверное, больно!». Но он молча терпел, ничем не выдавая своих страданий.

   - Его надо срочно усыпить. Такой процент поражения – это уже неизлечимо. – сказал я. 

 - Какой же ты бесчувственный! Нет! Мы с Васиком будем бороться и совершим чудо! Врач сказал, надо делать уколы! 

 - Он, конечно, скажет. Ты же ему деньги платишь. 

 - Ты - бесчувственный! Причём тут деньги!   

Со следующего же дня начались уколы утром и вечером. Для этого бедного Васика вытаскивали из-под дивана, куда он забивался каждый раз, как только замечал приготовления к уколу (он был очень умный кот!), заворачивали в одеяло, чтобы не царапался, и вкалывали два укола. Справляться с ним было на удивление легко (он был очень мощным котом, но очень ослаб от болезни). После этого он распластывался на полу и долго часто-часто дышал, приходя в себя после такого стресса.   

События развивались стремительно. Не прошло и недели, как, возвращаясь с работы, я ещё на лестнице услышал страшные кошачьи вопли. Жена встретила меня с квадратными глазами:

- Васику плохо! 

 А то я не догадался! Васик лежал на полу, и при каждом выдохе издавал громкий стон, каких я раньше от него никогда не слышал. Жена, конечно, подстелила ему мягкое одеяльце и вообще всячески изображала соучастие, не сводя с него глаз, сложив ладони и приговаривая: 

 - Бедненький! Тебе больно! Ну, потерпи, потерпи! 

 Васик в последний раз издал какой-то уж совсем жуткий визг, дёрнулся, изо рта у него хлынула кровь, и он затих. 

 - Ну, вот и всё. Отмучился… - со слезами прошептала жена. – Всё-таки, мы были не самые плохие хозяева…   

Я сразу вспомнил, как в своё время она с жуткими скандалами потребовала кастрировать его, и я не смог отстоять собрата, о чём потом все годы мучился угрызениями. Дай ей волю, она бы и меня оскопила ради своего спокойствия. А ведь считала себя христианкой, проповедовала любовь к ближнему. Но все эти принципы работали только когда под «ближним» понималась она.   «Эх, Васик, Васик! – думал я. – Что за жизнь ты прожил в угоду нашим удовольствиям! Ни любви не знал, ни воли, проведя всю жизнь в стенах квартиры, лишь на месяц выезжая летом на дачу…». 

 - Мы сделали для тебя всё, что могли… - опять запричитала над тельцем кота жена. 

 Я не выдержал. 

 - Ты всё это делала не для него, а для себя, чтобы поступать в соответствии с вбитыми в тебя с детства ложными догмами! Как ты думаешь, если бы Васик мог выбирать, что бы он выбрал: муки последней недели или лёгкий безболезненный уход от одного укола сразу после страшного диагноза? 

 Сколько старых, безнадёжно больных людей мучаются сами, годами прикованные к кровати, живущие на обезболивающих уколах, и – ещё хуже! – портят жизнь своим близким, вынужденным всё свободное время посвящать уходу за живыми мертвецами, не имея возможности съездить в отпуск и даже сходить всей семьёй в гости.    В последний год жизни отца я часто слышал от него: «Как я хочу умереть!».   Я – безусловный сторонник эвтаназии.