Федерация бобслея и скелетона: новый взгляд на допинговое дело

С любопытством ознакомился с этим разбором от Алексея Авдохина и хочу высказать пару мыслей по поводу сложившейся в IBSF ситуации.

Начать с того, что она действительно необычная, граничащая даже с абсурдом: люди, пожизненно отстранённые от участия в олимпийском движении уже вступившим в силу решением, продолжают выступать в официальных соревнованиях. Причём позиции МОК недостаточно не то что для дисквалификации, а даже для временного отстранения.

Версия о том, что демарш IBSF как-то связан с генеральным спонсорством «Газпрома», имеет два небольших изъяна. Во-первых, непонятно, зачем тогда исполком федерации апеллирует в CAS: можно было просто развести руками и свалить всю вину на свою антидопинговую комиссию. Во-вторых, все спонсорские деньги от «Газпрома» наверняка уже получены, и вряд ли IBSF захочется ссориться с МОК исключительно из чувства благодарности за три безбедных года. Правда, оба аргумента кроются упомянутой Авдохиным возможностью спектакля или переговорами о новом контракте, что не исключено. Поэтому держим экономическую версию как вполне рабочую.

Как бы там ни было, юридическая аргументация антидопинговой комиссии IBSF вызывает интерес. Особенно в части, где есть ссылка на Европейскую конвенцию 1950 года – основной европейский документ в области прав человека.

Эта ссылка тесно перекликается с очень популярным ныне призывом судиться с МОК и Маклареном в общегражданских судах, поэтому анализ сложившейся ситуации особенно актуален. Я попытаюсь показать логику комиссии IBSF, не особо увязая в другой сложнейшей проблеме – соотношении спортивной и гражданской юрисдикции.

Напомню, что главной (или даже единственной) причиной, по которой антидопинговая комиссия  отказалась отстранять россиян, названа необходимость личного присутствия Родченкова для перекрёстного допроса. По мнению комиссии, эта необходимость вытекает из требований антидопингового законодательства и ст. 6 ЕКПЧ.

Поясняю: статья 6 ЕКПЧ гарантирует право на справедливое судебное разбирательство и, помимо прочего, право обвиняемого в уголовном преступлении допрашивать показывающих против него свидетелей.

Я внимательно прочитал соответствующие доводы, которые панель изложила пять дней назад в своем решении по скелетонисту Третьякову. Вот на чём они строятся.

Федерация (точнее, выступающая от её имени панель) с уважением относится к тому факту, что антидопинговые процедуры не требуют такой же степени защиты, как для обвиняемых по уголовным делам. Однако WADA уже признало точку зрения бывшего Председателя Европейского суда по правам человека Жан-Поля Косты, который  считает, что общие принципы прав человека соответствует целям и применению Кодекса WADA:

«Каждый раз, когда антидопинговая процедура затрагивает гражданские права и обязанности, она попадает в сферу действия п.1 ст. 6 ЕКПЧ».

С этим сложно спорить. Никакое спортивное право не может стоять выше, чем обязательства государств в сфере прав человека. Весь вопрос в том, что считать гражданскими правами и обязанностями. Этот вопрос невероятно сложный, он неоднократно ставил в тупик Европейский суд и раскалывал его Большую Палату ровно пополам. В практике ЕСПЧ есть устойчивая правовая позиция – гражданскими считаются только те права, которые признаны во внутригосударственных законах. Есть тенденция к расширению этого перечня, но нет ни одного прецедента, согласно которому антидопинговые санкции признавались бы затрагивающими гражданские права и обязанности.

Кроме того, само право, предусмотренное ст. 6 ЕКПЧ – это право на справедливое судебное разбирательство. Название статьи говорит о том, что перечисленные в  статье принципы (в том числе право допрашивать показывающих против тебя свидетелей) применимы только к судебным процессам, к которым антидопинговые слушания никаким боком не относятся.

Единственная зацепка – это защита чести и достоинства, так как любое решение о нарушении антидопинговых правил уничтожает репутацию спортсмена. Но даже если представить, что в этом аспекте антидопинговые процедуры касаются гражданских прав, это – сугубо гражданский процесс, тогда как перекрестный допрос свидетеля – это специфическое право лица, обвиняемого в совершении уголовного преступления.

Короче говоря. Я с огромным уважением отношусь к французскому судье, но не разделяю подход антидопинговой панели IBSF, которая переносит на свои процедуры общие принципы судебных процессов.

И сразу отмечаю: если CAS поддержит этот подход (именно в части ссылки на ЕКПЧ), это будет серьёзная революция в международном спортивном праве. Революция с далеко идущими последствиями, которые сделают борьбу с допингом совершенно другой.

Однако при таком подходе логика комиссии становится действительно безупречной. Она, например, считает, что требования ст. 6 ЕКПЧ должны соблюдаться как в делах, которые заканчиваются итоговым решениям, так и в делах о временном отстранении. И в этом смысле недвусмысленно обвиняет Освальда в нарушении процессуальных норм.

Так почему без Родченкова никуда?

Комиссия ссылается на прецедентную практику ЕСПЧ, который при оценке допустимости показаний отсутствующего свидетеля, использует трехшаговый алгоритм для определения нарушения:

1)были ли веские причины для отсутствия свидетеля

2)являются ли показания свидетеля единственным или решающим доказательством

3)существуют ли в деле достаточные уравновешивающие факторы, делающие процесс в целом справедливым.

Кроме того, ЕСПЧ считает, что отсутствие главного свидетеля допустимо лишь при наличии других существенных доказательств, работающих на обвинение.

Работая по этому же алгоритму, комиссия IBSF указала на следующие обстоятельства.

На взгляд панели, у Родченкова не было уважительных причин для отсутствия на слушаниях у Освальда. Родченков упоминал в «Нью-Йорк Таймс», что готов подтвердить свои показания в WADA и перед федерациями, но не сделал этого.

Тот факт, что Родченков 17 сентября давал ещё одно интервью газете, поднимает вопросы, почему Освальд не обеспечил его присутствие хотя бы по скайпу. Объяснения Освальда, который вообще-то тоже отмечал желательность присутствия Родчекнова, комиссия назвала неубедительными.

Далее комиссия посчитала, что показания Родченкова в докладе Макларена и в решениях Освальда являются решающим доказательством для санкций к атлетам.

Соответственно, на все другие собранные Маклареном и Освальдом доказательства комиссия закрыла глаза, посчитав, что они не уравновешивают отсутствия главного свидетеля.

Сугубо моё имхо: в этой части рассуждения комиссии слабы и прямо противоречат обстоятельствам дела. Я по указанным выше причинам не думаю, что принципы ст. 6 ЕКПЧ применимы к данному делу. Кроме того, я не считаю, что показания Родченкова носят решающий характер для всей допинговой эпопеи, особенно если рассматривать все собранные доказательства в совокупности (как это сделали Макларен и Освальд). Никому это мнение не навязываю, CAS поставит точку в данном вопросе.

Зато аргументы комиссии со ссылкой на собственно антидопинговое законодательство показались мне более вескими.

Во-первых, речь идёт о прецеденте. Так, в деле Traves Smikle против Ямайского антидопингового агентства CAS исключил из доказательной базы экспертное заключение доктора Санчеса, потому что тот был недоступен для перекрестного допроса сторонами. По мнению панели, между этими двумя делами есть явное сходство.

Во-вторых, Кодекс WADA предписывает, чтобы показания лиц, оказывающих помощь антидопинговым структурам (т.е. Родченкова) были доступны для проверки сторонам либо на слушаниях, либо до слушаний.

На взгляд комиссии, в российском деле ни то, ни другое условие не было выполнено. Так, проверка достоверности показаний Родченкова, предпринятая Ричардом Маклареном, не годится: мандат Макларена касался госсистемы, а не персональных обвинений. Освальд же вместо личного присутствия Родченкова ограничился получением письменных показаний под присягой.

В итоге антидопинговая панель не только обусловила отстранение Третьякова личным присутствием Родченкова, но и швырнула огромный камень в огород Освальда, поставив под сомнение правомерность его решений.

Респект, молодцы.

Добавлю лишь, что панель ничего не сказала о невиновности Третьякова или о сомнительности выводов Макларена и МОКа. Она пошла сугубо процессуальным путём, хотя и на этой ниве оказала российской стороне серьёзную помощь.

Ну и с усмешкой отмечаю, как феерично летит к чертям теория мирового антироссийского заговора: голландец, британец и норвежец ни с того ни с сего принялись спасать русских парней. Оказывается, не так всесилен Госдеп. Особенно там, где есть Газпром.