Ирина Вятчанина: «Полгода не могла сказать маме, что Ефимова меня бросила»

Алексей Авдохин поговорил с тренером, которая подарила плаванию Юлию Ефимову.

Заслуженный тренер Ирина Вятчанина открыла плаванию двух звезд – своего сына, призера чемпионатов мира и Олимпийских игр Аркадия Вятчанина (спина) и 4-кратную чемпионку мира, призера двух Олимпиад Юлию Ефимову. С последней Вятчанина рассталась в 2011-м – по инициативе спортсменки, которая уехала в Америку к Дэвиду Сало. Рассталась не очень хорошо – и до сих пор в голосе Вятчаниной звучит обида.

Впрочем, большой тренер Вятчанина старается жить сегодняшним днем. Работает, учит английский язык и мечтает воспитать новых звезд. Без помощи Всероссийской федерацией плавания, с которой у Ирины Германовны натянутые отношения.

– Сейчас официально я пенсионерка. Неофициально даю частные консультации в регионах и за границей. Со мной связываются люди – представители детских спортивных школ, региональных федераций или федераций других стран, приглашают на семинары или просят поработать со спортсменами индивидуально. Постоянно я курирую только двух спортсменов из Латвии.

– Ваша последняя серьезная работа – сборная Турции, но там досрочно разорвали контракт.

– Да, в декабре 2015-го, ровно через год после начала работы.

– Турки объяснили почему?

– Нет, причину мне не озвучили до сих пор. Произошло это вскоре после конфликта из-за сбитого самолета. Возможно, это и послужило толчком, но я могу лишь предполагать.

– У вас был хороший контракт?

– По меркам Стамбула, где я жила, – небольшие деньги. Но я все равно согласилась, хотя уже при подписании турки схитрили. Я проработала почти месяц, но зарплату мне начали платить только с того дня, когда я поставила подпись.

Когда моя ученица стала показывать результаты, обещали пересмотреть условия, продлить контракт на следующий олимпийский цикл. Предлагали сделать операцию в местном кардиоцентре.

Это было в декабре. В это время проходил чемпионат Турции, на котором моя ученица установила 40-й национальный рекорд. А на следующий день мне объявили, что расторгают контракт. Выяснять что-то я не стала – сказала окей и попросила со мной рассчитаться.

– Девушка, ради которой вас позвали – бывшая украинка Виктория Солнцева, которая уехала в Турцию из-за конфликта Украины и России, получила гражданство и новое имя Виктория Зейнеп Гюнеш.

– До этого я с ней не работала. Видела ее в Барселоне на чемпионате мира и тогда обратила внимание – девочка интересная, перспективная, но не более того.

– Правда, что это была самая капризная ученица в вашей жизни?

– Девочка действительно сложная. У них вообще очень своеобразная семья – такая, говоря по-русски, голая Украина. Как только я начала с ними общаться по поводу переезда, сразу поняла, что еду к не очень приятным людям. Но думала, что смогу абстрагироваться от ее родителей и делать свою работу.

– Получилось?

– Спортсменку пришлось переделывать технически, тактически, все это надо было пропускать через формирование спортивного характера. В семье ее природные данные зажимались настолько, что она всего боялась. Тренировки начались с того, что девочке надо было обретать психологическую уверенность, поэтому результаты пошли только через 8 месяцев на юниорском чемпионате в Сингапуре. Хотя готова на высокий результат она была еще раньше – на чемпионате мира в Казани.

– Что с ней происходит сейчас?

– Результаты упали, вернулись к тому уровню, с которого мы начинали. На сотне даже ухудшились. А с прежними результатами на Олимпиаде в Рио она бы утерла нос многим.

– Ее можно сравнить с другой вашей ученицей Юлией Ефимовой?

– Их конкуренция стала бы крайне любопытной. Юля – боец, девочка с лидерскими качествами, не такая зажатая. По физиологическим и физическим данным обе очень интересные. Виктория выше, более мощная, тяготеющая к двухсотке, а Юлька более взрывная, темповая.

– Вы помните тот момент в 2011-м, когда узнали, что Ефимова решила уехать от вас в США?

– Это и смешно, и грустно, но меня даже не поставили в известность.

– Не может быть!

– Как было дело... Я готовилась к отъезду на сбор в Цахкадзор с Юлей, сыном Аркадием и Максом Ганихиным – у меня тогда было три человека в сборной России, два рекордсмена мира. Обычно мне на электронную почту присылают авиабилеты, а в этот раз почему-то вместо четырех пришло только три билета.

Звоню администратору федерации Моторкиной Ирине Викторовне. Я только через несколько лет пойму, какую роль она сыграла в отъезде Юли в Америку. А тогда спрашиваю – ты Юлин билет где-то потеряла?

А она мне отвечает: «Ой, а Юля тебе разве ничего не сказала? Ну, наверное, мне придется эту новость тебе сообщить. Юля же уезжает в Америку».

– Удивились?

– Не то слово. Сразу куча вопросов в голове. Зачем? А тренер? Почему вы меня не спрашиваете? Ну, хорошо, в Америку так в Америку – давайте поедем, почему бы нет.

Я, Юля, Аркадий, Макс – все вместе! Замечательно же – поплавать с соперниками в США, посмотреть на их методики. Тем более я никогда не была консервативным стационарным тренером. Всегда открыта для общения, постоянно экспериментирую, пробую.

Нет – отвечают мне – она поедет одна. Ну, Юлька, говорю, раз так решили – давай попробуй! Ты там все записывай, делай видео, чтобы мы потом этот опыт использовали.

– Не понимали, что это надолго?

– Тогда вообще мысли не было, что она может уехать туда на «постоянку». Тем более Юля не знала языка, английский у нее был просто на нуле.

Только потом я поняла, что Юлька уже давно обо всем знала и находилась не в своей тарелке. Во-первых, она запорола старты на чемпионате мира в Дубае. Я понять не могла, в чем же дело. Начала в себе копаться. Но когда она там же вытащила с чудесным результатом эстафету, поняла, что девочка в полном порядке, но происходит что-то неизвестное. А когда она вышла на старт одного из заплывов с плакатом «I love you, Ирина Викторовна», это было что-то загадочное для меня.

– Что это значило?

– Поздравление Моторкиной с днем рождения и благодарность за что-то.

А до этого был интересный случай в Будапеште перед чемпионатом Европы. Мы переезжали из Словении в Венгрию на автобусах, и Моторкина расписала нас с тренером Козловой в один автобус, а наших учениц Зуеву и Ефимову – в другой. Причем Зуева только-только сорвала себе спину, тренеру важно быть рядом, помогать, если потребуется.

Мы тогда с Козловой переглянулись, улыбнулись, восприняли это как забавный эпизод. А потом, анализируя, поняли, что как раз там начал вбиваться клин между спортсменами и тренерами. И Зуеву тоже пытались обрабатывать, просто она была повзрослее и оказалась более порядочным человеком по отношению к тренеру. Но зачем, кому и для чего понадобилось отправлять Ефимову в Америку, для меня до сих пор загадка.

– Ходили слухи, что у вас случались конфликты.

– Ой, это такой бред, что даже обсуждать не хочется. Да, Юльку, конечно, тяготил Таганрог, то что она одна, кроме сборной и Таганрога никуда не выпускали. Проблемы, конечно, были, но в основном финансовые – с деньгами, с выездами на сборы.

Я однажды задала вопрос руководству: почему одному тренеру с совсем молодыми спортсменами дают деньги на сборы, а нам, когда я прошу денег, говорят, что их нет? Мне ответили: «Они поехали, но их-то никто не знает, кто с них спросит результат. А вот вы получите финансирование, а если потом вдруг результат не покажете? Нас за это по головке не погладят. Поэтому Ирина Германовна, сидите на месте». Представляете? Ну бред же!

А на счет конфликтов – ну если в руководстве федерации считали, что был какой-то конфликт, так почему вы его не решали? Не спросили – чем вам помочь? Проблемы были финансовые, у нас в Ростовской области были большие проблемы с деньгами, с выездами на сборы.

– В руководстве федерации вам что-то говорили об отъезде Ефимовой?

– Говорили, но не мне. Меня до глубины души возмущало, когда во многих интервью звучало, что у нас нет классных специалистов. Что спортсмены уезжают, потому что переросли тренера. Простите, кого Юля переросла? Меня? Тренера, который за один год воспитала спортсменку мирового уровня. Как она могла меня перерасти?

В своих интервью Сальников (президент Всероссийской федерации плавания – Sports.ru) бравирует тем, что лояльно и демократично смотрит на отъезд наших пловцов. Меня это возмущает. Кроме Ефимовой там никто больше не выжил – ни Лобинцев, ни Сухоруков, никто. За их плечами колоссальная работа в России, прекрасные тренеры. Зачем мы их туда отправили? Они же не развились, практически мы потеряли лидеров.

– Ефимова могла добиться большего, если бы не уехала в США, а осталась с вами?

– С одной стороны, называть ее пребывание в Америке плохим опытом неправильно. С другой – в 16 лет она уехала в Америку с высочайшим результатом на сотне. И ее результаты в первые годы в США были нестабильными. Нужно ли ей это было?

Естественно, когда она приехала к новому тренеру, требовалась притирка и по технике, и по методике тренировок. Все это на ней сказывалось – нервными срывами, дергаными выступлениями.

Сейчас она психологический гигант, который прошел колоссальную соревновательную школу, которая чувствует себя тигрицей, ждущей и желающей боя. Она от этого получает кайф. Но как специалист, знающий ее досконально, считаю, что Юля должна была быть единоличным лидером уже много лет. Два серебра на Олимпиаде – потрясающее достижение, особенно на фоне известных событий, но это не полная реализация. И она сама понимает, что ей нужны победы.

– Когда вы поняли, что Ефимова к вам не вернется?

– После первого сбора, когда они с папой вернулись из Америки. Мы готовились на «Круглом» с Максом и Аркадием. При первой же встрече она опустила глаза и толком не здоровалась со мной, не разговаривала. Что такое?

Я тогда ее папе сказала: если ты хочешь, чтобы у девочки все в жизни ладилось, то, наверное, она должна открыться и поговорить со мной. Есть хорошая книжечка Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо». И наша задача, как родителей, объяснять детям все поступки. Был ответ – ну я же не могу на нее влиять; я делаю то, что Юля хочет.

Я думаю, поэтому у Юли и случались все срывы. Бог не фраер, так нельзя поступать с людьми, которые вывели вас в жизнь.

– Отец действительно не мог на нее повлиять?

– Папа вообще отдельная история. Он же получил заслуженного тренера благодаря тому, что я вывела Юлю на высокие результаты. Когда ему надо было устроить 12-летнюю Юлю, он нашел возможность поговорить со мной. Я ведь тогда была совершенно не готова ее принять. У меня в группе были мальчишки намного старше и совсем другого уровня. Но я взяла эту девочку, понимая, что ей нужно дать тепло. И давала – она ночевала у меня, мы ели из одной тарелки, спали в одной постели, потому что постелить больше было негде.

– Тяжело переживали ее отъезд?

– Безусловно, потому что это было сделано подло. Я полгода не могла сказать своей маме, что Юля меня бросила. Можно же было поговорить, объясниться, сохранить какие-то взаимоотношения. Меня это и морально обрубило, и финансово. Два года я жила на одну пенсию, потому что меня сразу сняли с зарплаты в ЦСП, и поставили туда папу Ефимовой. Мне не заплатили ни за что – ни за Юлин первый чемпионат мира, ни за Олимпиаду.

Ничего – не обеднела, с голоду не умерла.

– Сейчас вы совсем не общаетесь?

– Нет, почему же – общаемся, когда видимся. Но этот ребенок никогда не поздравит ни с днем рождения, ни с 8 марта. Я посылала ей поздравления и с успехами, и с праздниками, но все без ответа.

– Проблемы в отношениях с федерацией у вас начались после ухода Ефимовой?

– До этого был интересный момент. После чемпионата мира-2009 в Риме американцы пригласили меня на ежегодную тренерскую конференцию – поделиться опытом подготовки рекордсменки мира Ефимовой.

Юля давно была им интересна. Как только в 14 лет она появилась на международной арене, за нами стали ездить специалисты, много снимали видео – мы с Ефимовой были родоначальниками новой техники женского современного брасса.

Так вот у нас с американской стороной уже была конкретная договоренность, шел последний этап переговоров – по билетам, программе выступления. Они писали мне на почту и вдруг раз – все оборвалось. Как думаете, американцы могут так себя вести – не извинившись, не объяснив ситуации, прекратить переписку?

– Выяснили, почему это произошло?

– Нет, но это случилось сразу после того, как Всероссийская федерация плавания включилась, выделила мне в сопровождающие Сергея Колмогорова. Тогда я поняла, что тренер Вятчанина этой федерации не нужна.

– Что сейчас не так в нашем плавании?

– Моя судьба – отличный ответ на этот вопрос.

В первую очередь, это отношение к тренерам. У нас тренер – раб, а раб не может готовить спортсменов высочайшего уровня. Тренеру всегда нужно понимание, что его защитят. Что спортсмен в определенный период не даст ему пинка под зад. Не скажет: ты мне надоел, ты не то делаешь, ты не так на меня посмотрел.

Сейчас же масса таких историй: Долгова – Андреева, когда ученица просто изгалялась над тренером Долговой, пока они не расстались. Попова – Горелик.

У нас в отношении тренера полная проституция. На моем примере всем показали – сидите и не вякайте! Если мы Вятчаниной дали по носу, то остальным и подавно дадим. А какое ужасное отношение было к моему сыну! Вы думаете он просто так принял решение больше не выступать за Россию?

– Расскажите.

– Он получал здесь копейки. Знаете, какая у него стояла ставка в ЦСП? 5 тысяч 300 рублей! Это как? Двукратный бронзовый призер Олимпийских игр. Мы не можем найти ему других денег – отвечали чиновники. Аркадию так и не дали обещанную за медали квартиру, хотя было постановление Путина, на которое ростовские власти наплевали.

Он обиделся и уехал, хотя болельщикам дорог до сих пор, его помнят. Даже незнакомые люди, когда видят мою фамилию и узнают, что Аркадий мой сын – спрашивают, как у него дела, где он, что с ним.

– Кстати, что с ним?

– Он продолжает карьеру в Америке, тренируется в клубе у Грегга Троя. Ждет получения американского гражданства, чтобы выступать на международных соревнованиях. И планирует отбираться на ближайшую Олимпиаду.

– История с сербским гражданством закрыта?

– Да, сербы, к сожалению, поступили непорядочно. Отобрали у парня пять лет карьеры. Получалось, что они пообещали, но не нашли денег на оплату его перехода.

– Вернемся к нашим. Вы же пересекаетесь с президентом федерации Владимиром Сальниковым?

– Да, он всегда меня дружелюбно приветствует, делает комплименты, как я прекрасно выгляжу. Мы встретились в декабре на Кубке Сальникова. Он был поражен. Думал, я в состоянии апатии, но когда увидел цветущую, энергичную женщину с горящими глазами, понял, что Вятчанина еще, черт возьми, жива!

– Но до предложений поработать не доходит?

– После моего возвращения из Турции звонил главный тренер сборной Колмогоров. От имени федерации предлагал сделать операцию, говорил, как нужны России мой опыт и мои умения. Обещали перезвонить.

– Перезвонили?

– Ни по первому, ни по второму вопросу. Никаких вариантов. В одном интервью предыдущий тренер сборной Журавлев на вопрос «Где Вятчанина?» ответил: «Мы очень уважаем Ирину Германовну, и, когда она воспитает очередных спортсменов высокого уровня, с удовольствием откроем ей двери в сборную».

Спасибо, мои дорогие, только где мне взять десять лет, базу и деньги, чтобы подготовить вам новых спортсменов? Вам нужна Вятчанина или только ее ученики?

– Вариантов снова уехать за границу нет?

– Здесь вопрос в моем английском. Я сейчас хожу на курсы. Очень сложно, но занимаюсь. Понимаю, что если хочу работать за границей, то язык нужен обязательно.

Хотя, во время работы в Турции, когда на чемпионате мира в честь моей ученицы впервые четыре раза поднимался турецкий флаг и звучал гимн, мне было очень тяжело. Как специалист я гордилась этим результатом, но мое сердце обливалось кровью от того, что я поднимаю флаг чужой страны.

И все равно подспудно я жду интересный материал, будущую звезду. Хочется еще успеть что-то сделать, раз уж я не нужна здесь со своими опытом и знаниями.

Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Анна Фиаловская; facebook.com/irinav.swim; Gettyimages.ru/Ronald Martinez