Связующее звено

В истории Бостон Селтикс принято выделять две эры – эпоху Билла Расселла и эпоху Ларри Бёрда. И хотя эти эпохи разделяют десять лет, есть один человек – Дон Чейни, который успел поиграть в одной команде и с Расселом, и Бёрдом. О нём и пойдёт речь в этом, думаю, не самом популярном выпуске цикла о легендах «кельтов».

Большинство любителей НБА если и знают что-то о Дональде Чейни, то это относится к его тренерской карьере, включившей в себя Клипперс, Рокетс, Пистонз и Никс. Его редко причисляют к легендам Бостона, а если и вспоминают, то только в связи с его редким счастьем поиграть обок с двумя лучшими игроками в истории команды. Его двенадцатый номер не увековечен под сводами арены, и он никогда не был стартером в Селтикс.

Однако стал бы я писать о баскетболисте, если бы его единственным достижением была бы «связь времён»? О нет, Дон Чейни – не просто «один из» 373 игроков, надевавших зелёную кельтскую майку. Этот защитник служил Бостону на протяжении целых десяти сезонов, а ведь все, кто провёл за Селтикс 9 и более лет, в итоге получили персональный номер в Гардене (Пирса это ещё ждёт). Все, кроме Чейни, поэтому в этом чувствуется некоторая несправедливость.

652 матча в регулярных сезонах за Бостон – это шестнадцатый результат среди игроков «кельтов». Почему же Дона Чейни постоянно забывает хроника? Скорее всего, отсутствие интереса к данной персоне обусловлено тем, что Чейни был лишь ролевым игроком, игроком скамьи. Он играл в среднем менее 23 минут, набирал менее девяти очков. Но в семидесятых роль Чейни в команде была важной. Какой – об этом чуть ниже. Сначала, как обычно, расскажем о том, что предшествовало появлению Чейни в НБА.

Чейни был лишь игроком скамьи. Он играл в среднем менее 23 минут, набирал менее 9 очков. Но в 70-ых роль Чейни в команде была важной.

Человек с Юга, Чейни родился в луизианском Батон Руже в 1946 году. В школе он получил прозвище «Утка» (и два чемпионства штата в… бейсболе!), а учиться в колледже он поехал в Хьюстон. Те Кугарз были одной из сильнейших команд NCAA, ведомые ещё одним луизианцем Элвином Хэйзом. Дон Чейни играл вторую скрипку в той первой хьюстонской династии Гая Льюиса. Это потом будут Аким Оладжувон и Клайд Дрекслер, а в конце шестидесятых Дон Чейни и Кугарз дали своё первое грандиозное выступление в NCAA, именуемое «Game Of The Century».

О той игре стоит писать в другом разделе и другом блоге, так что просто ограничусь тем, что в тот день в Хьюстоне на глазах у 50 тысяч зрителей (и миллионов у экранов – первая транслируемая на всю страну игра NCAA!) Кугарз повергли до этого непобедимую доминанту колледжского баскетбола – UCLA с будущим Абдул-Джаббаром, у которого перед игрой просили столько автографов, что Чейни воскликнул, глядя на весь этот сопуствующий Брюинз антураж: «А за это нужно доплачивать? Чувствую себя деревенщиной». Чейни сыграл в «Игре века» все 40 минут и сделал три важнейших перехвата в концовке. Финал – 71-69 в пользу хьюстонцев, последние секунды матча застают с мячом именно «Утку».

После такого выступления Кугарз перестали быть деревенщиной, их растащили на драфте НБА. Под первым номером ушёл Хэйз, под двенадцатым – Чейни. Считается, что роль «шестого игрока» придумал Ауэрбах. В разное время в Бостоне эту роль успешно играли или заслуженные ветераны вроде Билла Уолтона, или молодые и перспективные вроде Кей Си Джонса, Джона Хавличека или Кевина Макхейла, но некоторым, вроде Фрэнка Рэмзи, Сэтча Сандерса, даже Дона Нельсона, подобную роль приходилось играть почти всю свою карьеру. К таковым относится и Дональд «Утка» Чейни.

Но первое чемпионство в 1969 году Чейни взял ещё не в роли «шестого». В роли «девятого», быть может, проведя за год всего 27 (20+7) игр за Селтикс. После этого чемпионства, получив одиннадцатый перстень, ушёл Расселл, началась перестройка команды, и Чейни вышел с третьих ролей на самые что ни на есть главные – вторые.

К своему второму чемпионству 1974 года Чейни был уже игроком обоймы. Он заслужил репутацию одного из лучших «маленьких» оборонительного плана. За свою карьеру он пять раз попадал во вторую защитную пятёрку. Пускай ни разу не попал в первую – что ж, Чейни не привыкать к роли запасного.

«Утка» был быстроногим защитником, способным не только взвинтить темп в нападении, выйдя со скамьи, но и поспеть за любым соперником в защите.

«Утка» был быстроногим защитником, способным не только взвинтить темп в нападении, выйдя со скамьи, но и поспеть за любым соперником в защите. Этому помогали и его рост (195 см для защитника тех пор – самый цимес), физическая крепость и невероятная длина рук. «У Коуэнса рост 2.06, а размах моих рук больше рук Дэйва на 10 сантиметров!» - рассказывал Чейни. Такими руками сам бог велел перехваты делать да сопернику мешать. Но к рукам нужны и навыки – ими Дон обзавёлся ещё в колледже, где атаковал Хэйз, а на защите концентрировался Чейни. К примеру, как только ввели статистику по блокам, оказалось, что атакующий защитник Чейни делает по 60 блоков за сезон.

Могло бы быть и третье чемпионство, в 1976 году, но перед этим сезоном Чейни всё-таки захотел примерить на себя роль игрока основы и отправился в ABA. Там он сыграл один сезон за Сент-Луис, и решил вернуться в НБА, когда АБА окончательно развалилась. После слаженной игры Селтикс безалаберность Спиритс (да ладно уж, всей лиги!) показалась Дону невыносимой. Увы, в Бостоне ему места уже не находилось, и Чейни подписал контракт с Лос-Анджелес Лейкерс, став одним из тех, кто успел поиграть за двух самых принципиальных врагов Национальной Баскетбольной Ассоциации (добро пожаловать, Вон Уэйфер!).

Но Дон не просто играл за главного соперника Бостона (впрочем, соперничество особенно укрепится лишь в следующем десятилетии), но вдобавок ко всему он играл в одной команде с теми, кого обыграл почти десять лет назад в «Игре Века» - Каримом Абдул-Джаббаром и Люсиусом Алленом. Продолжалось это безобразие чуть больше года. Сразу после Рождества 1977 года травмированный Чейни был откомандирован обратно в Бостон вместе с Кермитом Уошингтоном в обмен на Чарли Скотта.

Тот Бостон был одним из самых слабых составов Селтикс, команда старилась, Хавличеку было аж 37, и после сезона 1977-78 он ушёл. В следующем сезоне Джо Джо Уайта обменяли в Голден Стейт, команда выдала ещё один отвратный сезон, и тридцатитрёхлетний Чейни наверняка задумывался о завершении карьеры. Говорят, новый тренер команды Билл Фитч едва уговорил ветерана остаться в роли «дядьки» для молодой бостонской команды. Ведь в команде ожидалось юное дарование из Индианы, выбранное ещё год назад, и теперь готовое вступить в НБА. Так Чейни выпал шанс сыграть с Ларри Бёрдом.

Свой последний сезон Чейни прикрывал тылы, будучи предпоследним в команде по времени, проведённому на площадке. Его выпускали, когда нужно было разгрузить других защитников, в атаке от него ничего не ждали и ничего не дождались. Зато 30 перехватов в своём мусорном времени «Утка» успел сделать.

Потом Дон Чейни стал тренером. Был как ассистентом, так и главным. В 1988 году сменил своего собственного последнего коуча Билла Фитча на посту тренера Рокетс. Возвращение в Хьюстон, где Чейни провёл университетские годы, получилось вроде бы на славу, а вроде и нет. С одной стороны, Дон стал «Тренером Года» в 1991 году. С другой – его уволили уже в середине следующего сезона, а команда с Оладжувоном ни разу не могла пройти первый раунд плейофф. А помимо Хьюстона на тренерском мостике Дона Чейни поджидали вообще сплошные неудачи, именуемые, «Пост-томасовский Детройт», «Пост-юинговский Нью-Йорк» и «Клипперс». Так что вряд ли Чейни как тренера можно назвать успешным.

Зато игрок он был замечательный – и не только тем, что был «связующим звеном» двух эпох. Многие годы службы лучшей команде НБА и два перстня как признание заслуг – несколько поколений Чейни считался эталоном «неатакующего» атакующего защитника, выходящего со скамьи. В наше время подобные игроки слишком узкопрофильны и берут в основном своей «физикой». Чейни умел думать на площадке, чего многим нынешним комбогардам второй пятёрки не хватает. Вы можете себе представить, чтобы Маркиз Дэниелс или Тони Аллен стали тренерами в НБА?

А Дон Чейни стал. Пускай в Нью-Йорке многие его проклинают, в Бостоне его любят. И не только за то, что в Нью-Йорке его проклинают.